Арлекин

Натаниэль коснулся моей руки. Он улыбнулся; слезы еще не высохли на его лице, но он улыбался. Сердце защемило, но то была хорошая боль, такая, какая бывает от счастья любить кого-то, когда, посмотрев на него, понимаешь, насколько сильно любишь. Любовь… только любовь может победить боль. Она омыла мою кожу теплым бризом, - любовь, жизнь - та искорка, что заставляет нас оправиться и идти дальше. Это чувство полилось через наши с Натаниэлем метафизические связи в остальных мужчин. Любовь, любовь, способная заставить вскинуть голову, заставить их посмотреть на нас. Любовь помогла им подняться на ноги, любовь и наши руки помогли им обрести устойчивость, высушить их слезы. Мы снова стояли, может, и дрогнув слегка, но все же прямо. Мы обернулись к Колумбине с Джованни.

- Любовь побеждает все, насколько я понимаю? - сочащимся презрением голосом произнесла она.

- Не все, - сказала я. - Но тебя наверняка.

- Я еще не побеждена, не радуйтесь раньше времени. - Свет, казалось, потускнел, словно что-то ослабляло его, пожирало. Церковь наполнили сумерки, мягкая вуаль тьмы потянулась из Арлекина на сцене.

- Что это такое? - спросил Мика. Он уже стоял рядом со сценой.

Жан-Клод, Ашер и Дамиан хором ответили:

- Мать Всей Тьмы.

Мы с Натаниэлем дружно повторили:

- Марми Нуар.

Так мы называем Мать Всех Вампиров, и под любым именем она была чертовски опасна.

ГЛАВА 46

Вампиры-прихожане в панике бросились к дальнему выходу. Создавалось впечатление, что вампы Малькольма прекрасно сознавали, что грядет. Их вопли дали мне понять, что двери не открывались. Наверное, не стоило этому удивляться; Королева Всей Тьмы пришла, чтобы пожрать нас всех. Что значило для нее держать двери закрытыми, при ее-то возможностях?

Мика прыгнул к сцене изящным движением, показывая, что ему не нужно принимать звериную форму для того, чтобы быть нечеловечески грациозным. Он коснулся моей руки, и чувства, позволившие нам оставаться в безопасности, прикрыли и его. Он не был никому слугой или мастером, но любовь хлынула к нему теплой волной.

Жан-Клод взглянул на нас, и я заметила следы розовых ручейков, еще блестевшие на его лице.

- Ты любишь его.

Даже обуреваемая положительными эмоциями, я не могла не нахмуриться.

- Конечно, люблю.

Жан-Клод озадаченно покачал головой.

- Я хочу сказать, ma petite, что твоя любовь к нему… - он взмахнул рукой, позволяя мне заглянуть в свое сознание - так было намного быстрей. Из-за того, что я любила Мику, Жан-Клод мог питаться энергией этой любви. Казалось, будто его силы, присущие линии Белль Морт, нашли для себя новые пути. Белль со своими вампирами думала только о похоти и любви, но никто из них никогда не был способен использовать любовь в качестве топлива, так же, как ardeur использовал похоть. Похоже на случайное открытие в математике или любой другой науке. Начинаешь с реального положения дел, а потом вдруг понимаешь, как перескочить на новый уровень реальности. Любовь… любовь была силой, и это не просто метафора.

- Любовью ее не победить. - К нам сзади подошел Ричард. Он вернулся на сцену. Я глянула на него, не уверенная в том, что хотела прикасаться к нему сейчас. Передастся ли ему наша любовь, или нет? Достаточно ли он причинил мне боли, чтобы убить мои чувства к нему? Если да, то нам от него больше нет прока. Он повредит мне, повредит этому новому виду магии.

- Тебе понадобится волк, как в прошлый раз, - сказал он.

И он был прав, но… Ричард протянул руку.

Туман сгущался вокруг нас, словно помещение вдохнуло его в себя. Ричард потянулся ко мне и схватил за руку. Его рука была теплой на ощупь. То был по прежнему Ричард, великолепный от макушки до пят, но сила не передалась ему через мою кожу. Он стоял, держа меня за руку, и это прикосновение не будило во мне никаких чувств. Раньше такого не случалось. Остальные были мне небезразличны, даже Дамиан ощущался давящей нежностью в области спины, но к Ричарду мое сердце оставалось холодным.

- Анита… - прошептал он.

Что я могла сказать?

- Ты сказал, что мы для тебя ничего не значим. Сказал, что тебе не нужен ardeur.

- Дело ведь не в нем, - возразил он.

- Нет, Ричард, именно в нем, - кивнула я. - Ты никогда не мог понять, что для меня ardeur означает не только секс. Вот что такое ardeur.

- Я чувствую его немного, и это словно у любви появился запах.

- Это и есть ardeur, Ричард, каким он теперь стал.

- А если бы я остался стоять рядом с тобой, ты бы и на меня пролила всю эту любовь? - в его устах это прозвучало вопросом.

- Не знаю.

- Мa petite, быть может, мы это позже обсудим?

Мы посмотрели на него, все еще держась за руки.

- Прости, - сказала я.

Ричард принюхался к воздуху, и на мгновения я подумала, что он и правда пытается уловить аромат любви.

- Пахнет не так, как ей.

Я тоже принюхалась и вынуждена была признать:

- Действительно. Она пахнет жасмином и дождем, и ночью. А сейчас этих запахов не чувствуется. - Тьма становилась… темнее. Так и должно было быть. Вокруг царили сумерки, и они были наполнены силой, но силы этой было не достаточно, не столько, сколько ее у Марми.

Я обернулась к Коломбине и ее слуге.