Армен Джигарханян. То, что отдал — то твое

Он все понял правильно. Великий актер знал цену артистической любви и не воспринимал ее всерьез. Но попроси он Вику повторить только что сыгранный эпизод, она бы не смогла. Да он бы и не попросил. Потому что почувствовал, что это была не только игра. Оба это почувствовали. Оба знали, что невозможно провести грань между точной игрой и самой жизнью, оба в рискованных сценах предпочитали к жизни не приближаться и останавливались на границе театра и жизни. Театр только обозначает жизнь, жизнь все равно глубже, мудрей и интересней — стоит на сцене случайно оказаться кошке, как театр и все им созданное летит к черту, и зритель с большим доверием и большей охотой наблюдает за кошкой. Кошка на сцене — кусок настоящей жизни, переиграть кошку, как и саму жизнь, невозможно. Потому, когда он почувствовал, что это была не только игра, он подумал, что либо ему показалось, либо она гениальная артистка, либо… Предположить третье было невозможно и невероятно, как летать человеку по небу, но никакого другого путного и понятного объяснения он придумать не смог. Прикидывается, наконец, сказал он себе, прикалывается, актерствует — сказал он и заставил себя успокоиться, хотя, возможно, уже запоздал: внимание к Вике Романюк перешло в нем на другой градус. Внимание и не более того.

Вечером она рассказала о визите к худруку Олегу. Он оценил, похвалил, даже погладил любимую по голове и сказал, что все идет правильно. Об эпизоде с его рукой и теплом она умолчала — стыдно ей было, что ли, или слишком похоже было на предыдущий случай, с галстуком? Он не спросил, она не рассказала, почувствовала, что сей нюанс стал бы в рассказе лишним.

В эту ночь Олежек был сам не свой. Был неутомим и любил так незабываемо и нежно, что совершенно сбил ее с толку. Альфа самец? За что? За какую радость? Она ничего особенного ему не поведала, так, служебная информация. Или правы те, кто считает, что мужчина живет интуицией и что предчувствие схватки есть основной мотив жизни самца и, когда таковая схватка за самку предстоит, он включает в себе весь свой арсенал: красоту, силу, ум и душу? Но какое там предчувствие, какая схватка, с кем? С семидесятипятилетним стариком? Смешно. И ведь сам же ее к нему послал, сам согласился, теперь жалеет? Спохватился, а сказать не может, так? Мудреная штука жизнь, театральная — тем паче. Ну и ладно, ну и пусть. Сам сказал, все идет правильно и пока что другого распоряжения она от него не получила. Пусть, если что, выскажется более определенно, пока что она продолжит роль Юдифи, тем более, партнер у нее стоящий, роль удается и приносит удовлетворение.

21

Читка.

Большая читка пьесы. Знаете ли вы, что такое читка, большая и при всей труппе читка пьесы в театре?

Это событие в театре шумное, бойкое, кровное, третье по значению — после премьеры и представления труппе нового главного режиссера взамен ушедшего, умершего или снятого по причине хронического неуспеха театра, то бишь, кассы.

Читка назначается богом, то есть, худруком.

В театре с самого утра оживление. Все торопятся, все куда-то бегут, все друг друга любят, друг друга слегка ненавидят.

Театр — арена любви и зависти. Конкуренция напрягает творческие мышцы. Господам артистам всегда хочется играть, каждая новая пьеса есть возможность заполучить роль себе, а не другу — конкуренту, тем более в пьесе под таинственным названием «Фугас», о которой известно только то, что она новаторская и вообще, в соответствии с названием, взрывная. Все живут надеждой. «Может, Серебренников будет ставить, может, Богомолов? А что?» Скандальные режиссеры — любимцы артистов, через них они тоже мечтают попасть в историю и прославиться.

Дожевывая, запивая колой, пирожки и бутерброды, артисты слетаются в репетиционный зал, что справа, за буфетом на первом ярусе театра. Народ гогочет, лопочет, бурлит, нервно шутит, заполняет репзал, колет глазами небольшой стол и стул перед ним, на котором обычно сидит автор, но автора артисты не видят, а упираются глазом в короткую знакомую тушку и покатую лысину.

Осинов восседает за столом сфинксом. Не восседает — летит, парит, царствует над простыми смертными артистами. Он сегодня главный, непроницаемый и гордый театральный ВИП. Худрук может соизволить, а может и не соизволить посетить читку — разумеется, он уже и так хорошо знает пьесу, знакомить же господ артистов с новым материалом должен зав. литчастью. Обычно, бледнея и краснея, и с валидолом на всякий случай, пьесу читает сам автор, но, когда автор психует, боится или не может объявиться в театре, пьесу представляет завлит.