Читаем Армен Джигарханян. То, что отдал — то твое полностью

Ничего не успела ему ответить. Подошли артисты, привыкшие к тому, что Армен скала, обняли, забалагурили, поддержали улыбками, вместе направились к выходу, в зал, где их уже встречали представители местного театра, прилепившихся к ним чинуш.

Худрука усадили в машину, остальных творцов в автобус.

— Видел? — спросил Саустин Осинова.

— Жизнь опережает безумные планы, так сказал бы Шекспир, — бросил Осинов. — Даже такие, как твои.

— Таких планов не было, — отрезал Саустин. — Не людоед, на здоровье не покушался…

Осинов глубокомысленно смолчал.

Она держала Армена под руку, принимала цветы, улыбки, речи, но волновало ее другое. В машине ей было ни до Симферополя, ни до его летнего расцвета, цветов и южной пестроты, она чувствовала каждый вздох мужа.

В гостинице, в несильно крутом симферопольском люксе, когда он упал на кровать и попросил не беспокоить часика два, она все-таки добилась своего и через администрацию гостиницы вызвала врача.

Врач оказалась девушкой тихой, скромной, однако сообразительной. Осмотрев Армена, измерив давление, задав ему несколько вопросов и мило с ним пощебетав, вывела Вику в коридор и зачитала приговор.

— Надо срочно в больницу, — сказала она. — Это инсульт. Небольшой, но… сейчас главное, чтоб он не повторился. Я вызываю скорую?

Вику ударило током. Вот оно, вот, молниеносно развернулось в ее голове то, о чем шептались все вокруг, о чем предупреждали мама и папа: подумай, Вика, он все-таки в возрасте, подумай, не спеши… Она не будет ни о чем плохом думать, все эти предупреждения — сизая, гнусная пошлость людей, не знавших любви, она его любит, и она его спасет. Вика уняла дрожь, взяла себя в руки.

— Извините, доктор, — сказала Вика, — он не поедет в больницу. Нет.

— Что значит не поедет?

— Ни за что. Я его знаю.

— Инсульт — это полсмерти — так нас в институте учили. Да еще и диабет, как вы говорите. Вы понимаете, чем рискуете? Вы, в конце концов, жена или вы кто? Жена? Так надо настоять!

— Я его знаю. Нет.

Скромная и сообразительная сразу сообразила, что имеет дело с отказом от госпитализации, что она считала большой глупостью, однако наставлять взрослую даму, да еще из люкса, да еще и жену великого артиста не считала для себя возможным. Вздохнув глубоко и тяжко, достала бумагу, предложила Вике:

— Распишитесь.

Вика расписалась; тотчас выяснилось, что по скорости соображения она превосходит представительницу медицинской науки. С места в карьер жена и директор Романюк провела с докторицей стремительную беседу о том, что за чудо-больной лежит за стеной, и предложила медику, чтобы, не волнуя пациента, все устроить в номере так, будто он и вправду находится в больнице — ну там, капельницы, уколы, таблетки, консультации, уход — последнее она, жена, лично берет на себя.

— А что ему еще нужно? — вслух переспросила врача Вика, вспомнив историю бабушки своей Веры, пораженной инсультом двадцать лет назад, — только тишина, покой, уход. Разве не так? Конечно, так. Ну, пожалуйста, очень вас прошу, — добавила Вика и в добавок к мольбе ненароком обнажила серьезную красную купюру.

Врач терпеть не могла доморощенных способов лечения, но серьезность подходов супруги убедили докторицу в том, что любовь и самопожертвование есть действительно главные средства в современном лечении инсульта.

— Хорошо, — задумчиво сказала она. — Пожалуй, вы правы. Садитесь и пишите то, что вы должны делать.

Через полчаса в номере возникла упитанная и добрая медсестра Арина. Сделав Армену укол, поставила ему капельницу с хорошим лекарством и заверила, что будет заезжать каждые два часа, а еще сказала, что Армен молодец и что скоро он о болячке забудет.

Это была победа.

Победа Армена, Вики, сообразительной девушки-врача и упитанной медсестры над опасной болезнью типа инсульт.

А серьезная купюра осталась не у дел. Покрывшись позором, она краснела на столе как свидетельство непроданной медицинской чести и позже была израсходована Викой на покупку недешевого красного винограда, который есть больному диабетом Армену было запрещено, Вика вспомнила об этом и съела виноград самостоятельно.

А его накормила нежирным творогом, яблоками и чаем — помнила чем кормили бабушку, и к вечеру худрук настолько отошел от болезненного приступа, что вместе с труппой отправился на репетицию в местный театр, и все, казалось, побежало-поехало, как прежде — замечательно.

И не его, не его вина и не вина смертельной болячки типа инсульт, которую он победил, как не вина акклиматизации, давления, городского шума или любой другой причины того, что произошло на следующий день на первом спектакле в городе, почти герое, Симферополе.

А произошло милое и веселое происшествие, милое и веселое до самых слез. Народ с великого Гамлета в выдающейся режиссуре Слепикова, в исполнении самых знаменитых артистов арменовского театра — побежал. Смущенными единицами с глазами в пол, тихими группками и нахальными массами, глухими к окрикам остающихся в зале подлинных ценителей искусства.

Перейти на страницу:

Все книги серии Биография эпохи

«Всему на этом свете бывает конец…»
«Всему на этом свете бывает конец…»

Новая книга Аллы Демидовой – особенная. Это приглашение в театр, на легендарный спектакль «Вишневый сад», поставленный А.В. Эфросом на Таганке в 1975 году. Об этой постановке говорила вся Москва, билеты на нее раскупались мгновенно. Режиссер ломал стереотипы прежних постановок, воплощал на сцене то, что до него не делал никто. Раневская (Демидова) представала перед зрителем дамой эпохи Серебряного века и тем самым давала возможность увидеть этот классический образ иначе. Она являлась центром спектакля, а ее партнерами были В. Высоцкий и В. Золотухин.То, что показал Эфрос, заставляло людей по-новому взглянуть на Россию, на современное общество, на себя самого. Теперь этот спектакль во всех репетиционных подробностях и своем сценическом завершении можно увидеть и почувствовать со страниц книги. А вот как этого добился автор – тайна большого артиста.

Алла Сергеевна Демидова

Биографии и Мемуары / Театр / Документальное
Последние дни Венедикта Ерофеева
Последние дни Венедикта Ерофеева

Венедикт Ерофеев (1938–1990), автор всем известных произведений «Москва – Петушки», «Записки психопата», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» и других, сам становится главным действующим лицом повествования. В последние годы жизни судьба подарила ему, тогда уже неизлечимо больному, встречу с филологом и художником Натальей Шмельковой. Находясь постоянно рядом, она записывала все, что видела и слышала. В итоге получилась уникальная хроника событий, разговоров и самой ауры, которая окружала писателя. Со страниц дневника постоянно слышится афористичная, приправленная добрым юмором речь Венички и звучат голоса его друзей и родных. Перед читателем предстает человек необыкновенной духовной силы, стойкости, жизненной мудрости и в то же время внутренне одинокий и ранимый.

Наталья Александровна Шмелькова

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Товстоногов
Товстоногов

Книга известного литературного и театрального критика Натальи Старосельской повествует о жизненном и творческом пути выдающегося русского советского театрального режиссера Георгия Александровича Товстоногова (1915–1989). Впервые его судьба прослеживается подробно и пристрастно, с самых первых лет интереса к театру, прихода в Тбилисский русский ТЮЗ, до последних дней жизни. 33 года творческая судьба Г. А. Товстоногова была связана с Ленинградским Большим драматическим театром им М. Горького. Сегодня БДТ носит его имя, храня уникальные традиции русского психологического театра, привитые коллективу великим режиссером. В этой книге также рассказывается о спектаклях и о замечательной плеяде артистов, любовно выпестованных Товстоноговым.

Наталья Давидовна Старосельская

Биографии и Мемуары / Театр / Документальное
Авангард как нонконформизм. Эссе, статьи, рецензии, интервью
Авангард как нонконформизм. Эссе, статьи, рецензии, интервью

Андрей Бычков – один из ярких представителей современного русского авангарда. Автор восьми книг прозы в России и пяти книг, изданных на Западе. Лауреат и финалист нескольких литературных и кинематографических премий. Фильм Валерия Рубинчика «Нанкинский пейзаж» по сценарию Бычкова по мнению авторитетных критиков вошел в дюжину лучших российских фильмов «нулевых». Одна из пьес Бычкова была поставлена на Бродвее. В эту небольшую подборку вошли избранные эссе автора о писателях, художниках и режиссерах, статьи о литературе и современном литературном процессе, а также некоторые из интервью.«Не так много сегодня художественных произведений (как, впрочем, и всегда), которые можно в полном смысле слова назвать свободными. То же и в отношении авторов – как писателей, так и поэтов. Суверенность, стоящая за гранью признания, нынче не в моде. На дворе мода на современность. И оттого так много рабов современности. И так мало метафизики…» (А. Бычков).

Андрей Станиславович Бычков

Театр / Проза / Эссе