Армия США. Как все устроено

Мы стоим в очереди в солдатском кафе. Прилавок, одинокая кофемашина, голые стены. И народу мало. Над стойкой три пары часов. Стрелки тикают. На первых часах нью-йоркское время, на вторых – какое-то «Zulu» и на третьих – «Loсal», местное. Передо мной в очереди скучает симпатичная афроамериканка, вылитая «бабушка рока» Тина Тернер, и смуглый, вроде как мексиканец, молодой человек. Они в песочной камуфляжной форме армии США, судя по петличкам, сержанты. И еще один рядом, больше всех похожий на офицера. Но я вижу на его вороте крестики. Все ясно. Полковой капеллан. Все эти люди, один за другим, получают от продавца большие картонные стаканы с ароматным напитком и отходят за высокие столики.

Интересно, как это заведение называется на американский манер? На армейском сленге? У нас, в моем военном училище, – «чайник», или «чипок». У десантников – «балдырь». А здесь? Спрашивать у старшего я не решаюсь. Еще подумает, что меня интересует всякая глупость, а не большая стратегия. Не надо лишний раз давать повод принимать нас за поверхностных дилетантов или за разгильдяев. Наше появление в армии США в Афганистане – это чудо. Да-да, мы попали в Баграм, можно сказать, случайно. Или по ошибке американских пресс-служб. Нет, мы сами просились, но вяло, без энтузиазма, зная, что нам обязательно скажут «нет». Из офиса военного атташе в Москве наш запрос перекочевал в Пентагон. А там взяли и разрешили. Мне! Насквозь «прорусскому русскому», бывшему советскому офицеру, а ныне репортеру «РТР», «апологету кремлевской идейной гегемонии». Я для смеха, когда писал запрос, указал сто моментов, интересующих меня в связи с американской войной в Афганистане. Этого было достаточно, чтоб получить вердикт: «Слишком многого вы хотите!» Но мне вдруг пришел ответ: «Пожалуйста, мистер Сладков, мы ждем вас!» Чувствуете – «мистер», не просто так! И вот мы здесь, в Баграме, на главной базе армии США.

Да, кстати, о репортерах-разгильдяях. Если ты не разгильдяй, если не авантюрист, не интеллектуальный хулиган, в этой профессии далеко не уйдешь. Во всяком случае, репортажи твои смотреть будет неинтересно. Почему? Да потому, что настоящий репортаж – это всегда маленькое приключение, а приключения без авантюризма и пренебрежения логикой не бывают. Как говорил великий Шамиль, ну, тот, что тридцать лет воевал с Россией: «Расчет и подвиг – вещи несовместимые». И я с ним согласен.

Получив по картонному стаканчику кофе и заплатив центами, выходим на воздух и устраиваемся за одним из десятка просторных дощатых столов. Раннее утро. Весеннее солнце только разогревает воздух. Ощущается даже некая свежесть, напоминающая утреннюю Анапу или Геленджик. Только морем не пахнет.

Наш старший – сержант первого класса Рик Скаветта. Поджарый парень лет тридцати пяти, с темными, стриженными «под горшок» волосами и с чуть великоватой для его туловища головой. Нос у Рика небольшой, мясистый и чуть вздернутый. Затылок слегка выдается вверх и назад. По внешнему виду Скаветта – мыслитель, его место в штабе, а не на передовой. Но это по виду, кто ж знает, как оно есть на самом деле. Сержант всегда весел и решителен – такими как раз и бывают авантюристы-окопники. В нашей компании еще один американский военный, Сергей Батыршин. Потомок русских, переехавших в прошлом веке в Соединенные Штаты. Он переводчик. По неволе, его выцепили где-то в пехоте, чтоб переводить «для этих русских». Серега чуть выше меня, худой, волосы рыже-русые. Он спокоен, даже, можно сказать, флегматичен. Без крайней надобности не произносит ни слова. Оба наших спутника не расстаются с оружием. Вот сейчас они держат свои винтовки «М-4» прикладом под мышкой, цевьем на коленях. Здесь, кстати, все ходят с оружием. Есть люди и без винтовок, но тогда с пистолетами, в кожаных «оперативных» кобурах, накинутых сбруей прямо поверх камуфляжа.

Мы коротаем утро: пьем кофе, болтаем. Вокруг в большом городке, состоящем из одноэтажных фанерных домиков, пусто. То и дело пролетающие над нами вертолеты «Чинук» и «Апач» нам не мешают.

– Это бывшая военная база советских войск. – Скаветта обводит пространство зажатым в руке стаканом с дымящимся кофе.

– Знаю. В России это известное место.

Действительно, у нас столько ветеранов афганской войны, еще той, советской, и они так часто сыпят в разговорах названиями из своей юности: Саланг, Герат, Панджшер, что и мы, те, кому не довелось здесь воевать, все эти названия давно уже выучили. Чаще всего ветераны почему-то упоминают Баграм. Наверное, потому, что здесь находилась самая большая авиационная база Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане. Здесь же стояли 108-я мотострелковая дивизия и отдельный 345-й парашютно-десантный полк.

Скаветта прихлебывает кофе и неторопливо рассказывает:

– Однажды к нам приезжал один репортер из Украины. Он служил в Баграме во время вашей войны. Так он еле узнал территорию. От своего полка нашел только спортзал разрушенный, один его угол, где баня была. Все.