Армия США. Как все устроено

– А мы на малых высотах летаем. Выскочили из-за горки – и за следующую заскочили. Чтоб в нас прицелиться не успели с земли.

– Здесь, наверное, летом опаснее летать в зеленые зоны, в них талибы прячутся.

– Летом сложнее. И даже не из-за растительности. Опасные зоны мы и так обходим. В жару воздух раскаленный и разряженный. Мы меньше ракет с собой берем, меньше груза и пассажиров.

– А советский опыт изучали? Наших вертолетчиков?

– А как же. Мы и видео ваше смотрели, и ситуации, которые тогда случались, разбирали, и тактику врагов ваших изучали.

– А под обстрелом-то уже приходилось бывать?

– Однажды нам надо было попасть как раз в опасную зону. Пошли парой. Один «Апач» подбили. Он упал. Я кружил над ним, все хотел увидеть, остался ли кто живой. Экипаж или десантники. Потом я увидел врага. Он стоял прямо на дороге, а на плече у него был гранатомет. Я делал все, как учили, машинально. Бояться или размышлять времени уже не оставалось. Мы всех покосили из пулеметов.

– Ясненько… Ну что, грузимся?

Мы поднялись по рампе в чрево «Чинука», уселись на лавочке вдоль глухой стенки. Спиной к иллюминаторам. В салоне уже скучали люди. Разношерстная полувоенная публика. Тут ведь не поймешь, кто есть кто: может, это повар сидит, а может, какой-то тайный советник или чиновник – по костюму не определишь. Светлые брюки, саквояжик с пожитками, черные «сварочные» очки, черная махровая военная куртка и бронежилет. Вот кто он? А таких здесь человек десять. И все вроде штатские, но с пистолетами.

Но вдруг… Вдруг я отвлекся на один объект и больше, признаюсь, не отрывал от него взгляд. Пулеметчик собирался в дорогу. Он уложил на рампу свой пулемет. Оо, да это старина M240E1…Его бабушка – винтовка «Браунинг» образца 1918 года. Из него армии пятидесяти стран стреляют. Как обычный пехотный пулемет используют и на катерах, и в танках. А в авиации у него вон вместо приклада две ручки, как у «Максима». Для управления огнем. Водишь себе ствол вверх-вниз, вправо-влево. Поливаешь свинцом все живое.

И вот этот маленький черный монстр лежал рядом со мной. А еще короб с боеприпасами. Две пары перчаток. Тоненькие и грубые кожаные. Театр одного актера включает прожектора! Пулеметчик медленно надевает перчатки, натягивает зеленый шарф-воротник на нос. Поправляет брезентовый ремешок ЗШ – защитного шлема. Он, звеня, перебирает ленты с патронами, отводит и складывает пулеметные сошки, прислушиваясь к щелчкам крепления! Он готовится основательно, соблюдая все мелочи одному ему известного ритуала. Так, как гитарист на сцене готовится к выступлению. Как проверяет он, настроена ли гитара. Так втыкает он один штекер в деку, а второй в усилитель, расправляя затем микрофонные провода. И, наконец, проводит медиатором по гладким струнам, реагируя на волны звука, расходящиеся от колонок по всему огромному залу. Так готовится и наш пулеметчик. Он устанавливает свою «машинку» в турель. Крепит короб. Присоединяет к себе радиошнур для связи с пилотами, пробует, насколько свободно двигается ствол из стороны в сторону. Потом бросает взгляд на свои наручные часы «Sunto» и садится ждать.

А в кабине тем временем колдовством занимается экипаж. Пальцы летчиков крутят какие-то ручки, жмут кнопочки, перещелкивают тумблеры. И, надо же, вертолет слушается! Его шипение переходит в свист. Некоторые пассажиры вставляют в уши беруши. Пара человек надевает большие наушники. Видать, они, наушники эти, так называемые «активные», отсекают громкие, травмирующие перепонки звуки, оставляя в диапазоне лишь безопасные. Дорогие игрушки, полкуска баксов стоят.

Рампа чуть прикрывается, оставляя в нашей видимости расплывчатую тень крутящегося несущего винта. Покатили. За нами по рулежной дорожке, метрах в пятидесяти, следуют два «Апача». Хищные птицы, обвешанные ракетами и датчиками, приборами.