Арминута

Я молча направилась в сторону дома. Вечно она умудряется все разнюхать, иногда задолго до того, как что-то вообще случится! Даже сейчас, столько лет спустя, я не могу этого объяснить: она просто всегда оказывается в нужном месте, прячется за дверью, за углом, за деревом, навострив свои уши-локаторы (правда, с возрастом те слегка утратили чувствительность).

Сестра шла чуть позади – наверное, расстроилась при виде моей угрюмой физиономии.

– Да ладно, что я такого сделала? – возмутилась она наконец, дойдя до почты: мысль о том, что внезапное вторжение могло доставить мне неудобство, была выше ее понимания. Но тут ей навстречу вышли двое из моего класса, и я все-таки остановилась: в конце концов, старшая сестра должна защищать младшую.

– У вас что, парочка кроликов вместо родителей? Сколько вас теперь с Арминутой, шестеро, семеро? – расхохотался тот, что поздоровее.

– По крайней мере наша мать от собственного мужа рожает, а вот твоя, шалава, дает каждому встречному-поперечному, – выпалила в ответ Адриана, срываясь с места. Судя по тому, как она, пролетая мимо, коснулась моей руки, мне тоже стоило прибавить шагу. Мы рванули что есть духу, воспользовавшись эффектом неожиданности и преимуществом в весе. В общем-то они не слишком долго за нами гнались, так что, почувствовав себя в безопасности, мы чуть со смеху не померли, вспоминая вмиг побелевшую рожу обидчика.

– Слушай, а что ты ему сказала такое, что это значит? – выдохнула наконец я. – Я не до конца разобрала.

– Знаешь, если хочешь здесь остаться, придется тебе не только глаголы вызубрить, но и диалект освоить!

18

Винченцо вернулся октябрьским вечером после нескольких недель отсутствия. Он теперь выглядел совсем иначе: одет с иголочки, прическа – как только что из парикмахерской, еще сильнее открывающая рыбий хребет на виске, а во взгляде сквозит уверенность человека, перешедшего Рубикон. С собой он принес прошутто[8], целую свиную ногу, которую осторожно устроил на стуле в кухне, будто важного гостя: должно быть, надеялся, что после такого подарка никто не станет попрекать его очередным побегом из дома. Разумеется, все только и глазели на этот здоровенный окорок с торчащей из глубины вяленого мяса костью. Только отца дома не было – он еще не вернулся с завода.

– Может, начнем уже? – нарушил общее молчание Серджо.

– Нет, подождем до ужина, – резко ответил Винченцо.

Он послал нас с Адрианой к пекарю за буханкой свежего хлеба – мать, чтобы сэкономить, обычно покупала вчерашний.

Мальчишки, не в силах поверить своим глазам, боялись отойти от стола, нервно считая бесконечно тянущиеся минуты в ожидании ужина. Даже Джузеппе не отставал: ползал между ножек стула, чувствуя, что именно на нем сосредоточено внимание всех присутствующих. Прошутто, привалившись к спинке, бесстрастно наблюдало за нами, и чем сильнее пахла покрытая пряной корочкой специй ветчина, тем тягостнее становился наш голод. Время от времени Винченцо тайком поглядывал на меня, всем своим видом подтверждая сомнительность происхождения внезапного подарка семье.

– Может тогда хотя бы порежем? – снова не выдержал Серджо.

– Нет, пусть увидит ногу целой, – возразил Винченцо, с трудом сдерживая гнев на опаздывающего отца.

Наконец тот пришел: штаны перемазаны глиной, пальцы в следах побелки.

– Сынок вернулся, вон чего принес, – встретила его жена, кивая в сторону стула. – Мой руки, мы уже садимся.

Отец еле удостоил ужин взглядом, бросив:

– Ну и где он это спер? – как будто Винченцо не стоял в каком-то метре от него, сжав кулаки и скрипя зубами.

Направляясь умываться, отец задел стул, и нога упала, тихо стукнувшись об пол. Серджо сразу же подхватил ее, водрузил на стол и собрался резать, решив, что пора, но Винченцо отобрал у него нож и подошел к двери ванной.

– Я там, в городе, целыми днями вкалываю на бойне. Не так давно, но босс уже успел меня оценить и решил выдать премию вдобавок к тем деньгам, что мне положены, – прошипел он, указывая ножом в сторону прошутто, а потом на мгновение прижал отточенное лезвие к шее отца, который вышел из ванной, так и не вытерев руки. – А ты только и можешь что купить детям черствого хлеба, который пекарь иначе выбросит на помойку. Так что заткнись, трепло, – и вернулся к столу, оставив разом замолчавшего отца в дверях ванной.

Потом Винченцо оправил один нож об другой и принялся яростно нарезать ветчину. Он бросал ломти на тарелку, которую Адриана подставляла то с одной, то с другой стороны, стараясь не упустить ни кусочка, но братья были еще быстрее, хватая их прямо в полете. Я внимательно наблюдала за виртуозной работой Винченцо, который умудрялся даже таким тупым ножом в считанные секунды срезать шкурку, и чувствовала себя виноватой, что подозревала его в том же, что и отец. Может, он действительно так хорош в своей новой профессии? А может, и он в прошлый раз не соврал, сказав, что цыгане заплатили ему золотом? Даже гуляющие по деревне слухи – и те могли оказаться совершенно беспочвенными.