Аромат изгнания

Я протянула ей стихотворение.

Две матери, не будучи матерями, стоят друг против друга в утреннем свете…

Она прочла и крепко обняла меня. Избавят ли нас эти несколько слов от наших тягот?

Валид, лавочник, у которого я держала свой стол, пришел однажды вечером «ко мне в кабинет», как он говорил. Пламя свечи плясало на его изможденном лице. Он выглядел смущенным.

– Я хочу написать любовное письмо… – сказал он.

Он говорил о женщине.

– Дорогая?..

– После. Сначала письмо.

Я начала писать.

Дорогая…

Я живу на улице фруктовых деревьев, апельсинов и земляники. Ты – вода, орошающая виноградник моей жизни. Каждый день я буду давить для тебя спелый виноград. Он потечет в наши иссохшие стаканы и утолит жажду наших сердец. Я каждый день вижу, как ты проходишь передо мной. Как сказать тебе, что ты озаряешь мои небеса? Как дать тебе знать, что я хотел бы всегда держать тебя за руку и вести в темноте? В моем доме есть яблоки и груши. В моем доме есть всевозможные истории. Они для тебя. Я соберу все сладкие плоды на свете и положу их к твоим ногам. Посмотри на меня, прошу тебя.

Валид

Я протянула ему письмо.

– Так хорошо? – спросила я.

Он посмотрел на меня как-то странно.

– Думаешь, она поймет, что я хочу ей сказать?

– Да.

Повисло молчание, едва нарушаемое уличным гулом.

– К кому же я обращаюсь?

Его взгляд устремился на меня.

– К Луизе.

Мое перо повисло в воздухе, отказываясь коснуться бумаги. Валид все понял без слов и, улыбаясь, похлопал меня по руке.

– И все-таки к Луизе, – сказал он.

Он ушел. Я слушала его затихающие шаги в вечернем сумраке. «Дорогая Луиза», написала я наверху письма и медленно перечитала его.

На моей улице валяются разбитые сердца, осколки стекла и безмолвные рыдания.

В квартире было темно, но я увидела, что приходила Луна со своими подругами, потому что кухня была загромождена грязными тарелками и стаканами. Никакого гнева я не почувствовала и принялась все отмывать.

Возвращаясь домой, Луна делает крюк, лишь бы не встречать мой взгляд. Это я стираю следы собственного хаоса. Эта грязь – единственное, что еще связывает меня с моей луной.

В следующие дни я старательно избегала встречаться взглядами с Валидом и убирала стол под лестницу. Однажды вечером он пришел ко мне.

– Твой стол по-прежнему желанный гость в моей лавке, Луиза. Если только он не в обиде на меня за что-то, – сказал он и улыбнулся мне.

Я знаю, он знает. Ничего страшного.

Все пошло как прежде, корзины с фруктами в подарок и мой стол в его лавке.

Я часто получала весточки от Саламе, которых старалась держать на расстоянии. Наверно, только такой ценой я могла выжить. Селена продолжала мне писать, хотя я отвечала ей редко. Может быть, надо было другому сердцу писать за меня письма.