Артист

– Конечно, надо рассчитаться, – одобрительно кивнул франт, резко перевёл револьвер в сторону лысого и три раза выстрелил.

Первая же пуля разбила стекло очков и вошла в голову, две остальные пробили уже мёртвое тело. Мурочка подошла к Федотову, погладила его по щеке.

– Знаю, что ты собирался замуж меня позвать, Витя, но нам не суждено быть вместе, – сказала она. – Базиль, всех держать на мушке, чтобы не пикнули.

– А эту? – Базиль кивнул на Кольцову.

– Хватит на сегодня чекистской крови, пусть живёт. А я пока выберу, – женщина лукаво улыбнулась, переводя палец с Мильнера на Сергея. – Эны, бэны, барбарис, две Иленки подрались, одна тянет за косу, отнимает колбасу.

Палец уставился на Мильнера, который зло таращился на незваных гостей.

– Он выходит. И вообще, он мне не нравится.

Франт кивнул, тот грузчик, что застрелил чекиста, приставил дуло ружья к голове Мильнера.

– Остался ты, – Мурочка повернулась к Травину. – Девчонка твоя вон в том аэроплане спряталась, пока будет вылезать, мы её пристрелить можем. Но ведь мы не звери, чтобы ребёнка обидеть, к тому же цели у нас благородные. Конфискуем то, что наворовали большевики, и отдадим настоящим борцам за справедливое дело. Господин Вязицын не даст соврать, не так ли?

Второй грузчик, мужчина средних лет с густыми чёрными кудрями, кивнул.

– Именно так, Мария Ильинична. Вы уж перестаньте тут митинг устраивать, а то скоро чекисты нагрянут. На той стороне вас уже ждут, передавайте привет Антону Ивановичу и скажите, что мы очень ждём обещанное.

– Тогда в самолёт, – скомандовала Мурочка. – Сергей, вы, как дворянин и офицер, обязаны нам помочь. Садитесь за штурвал, да поживее.

Травин не двигался с места. Вместе с франтом он насчитал шесть нападавших, Завадский говорил об одиннадцати, но, скорее всего, преувеличивал. Этого Базиля и ещё одного, стоящего рядом, он бы смог разоружить, но вот остальные стояли неудачно, за заложниками, и стрелять в них из отобранного оружия не получилось бы. Тут раздался визг, один из подручных Базиля выволок из аэроплана Лизу и тащил к ним.

– Девчонку возьмём с собой, – распорядилась женщина.

– Погодите, ребёнка-то зачем? – возмутился Вязицын.

– Не оставлять же её большевикам, – парировала Мурочка. – А оружие держим, чтобы глупостей не сделали.

Мужчина тут же согласно кивнул головой. Лизу подтащили к франту, тот схватил её за руку. Сергей вздохнул, и полез в кабину «юнкерса», подталкиваемый сзади дулом револьвера.

* * *

Плоткин смотрел на выползающий из-за холма поезд – паровоз и четыре обитых железом вагона. По его настоянию оружие в вагонах оставили, за то, что оно пропадёт, уполномоченный не беспокоился, в засаде на этой стороне железнодорожных путей прятался сабельный взвод, и ещё один такой же – на другой. Красноармейцы ждали сигнала, чтобы напасть и разоружить белогвардейских боевиков.

До последней минуты Плоткин сомневался, что что-то выйдет, но стоило показаться последнему вагону, как на путях прогремел взрыв. Столб земли, камней и обломков шпал взметнулся в воздух, бронепоезд, и так тащившийся еле-еле, начал тормозить, и тут же с холма ударил пулемёт. Через несколько секунд показались всадники, они окружали холм кольцом, чтобы никто не ускользнул, десятка полтора начали взбираться по крутому склону, погоняя лошадей. Двери второго с конца вагона разъехались, и на землю начали спрыгивать бойцы ГПУ, они рассредоточивались по ходу поезда, ощетинившись стволами винтовок. Плоткин застыл в предвкушении, ни один контрреволюционер не должен был ускользнуть.

На вершине холма суетились всадники, двое ринулись вниз, по направлению к уполномоченному, и меньше, чем через минуту перед Плоткиным стоял чумазый мальчишка в рваной одежде. Прогулка на лошади ему явно понравилась.

– Вот твоя контра, – доложил комвзвода, угрюмо переводя взгляд с пацана на Плоткина, – говорит, дали из пулемёта пострелять.

– А беляки? – оторопел уполномоченный.

– Хочешь, сам мальца поспрашивай, токмо он гутарит, что нет тут больше никого, а ему, значит, ещё обещали добавить на станции.

– Какой станции?

– Да вот на той, дядь, – малец спокойно ковырял в носу, – ну где ерапланы стоят. Я, значит, ему говорю, дай червонец, нэпман проклятый, а он только рупь дал и сказал, что добавит потом. Оставил меня тут, велел поезда дожидаться, цельный день сижу, маковой росинки во рту не было. Дай пожрать, а?

Раздался гул, вдоль железнодорожных путей летел самолёт. Плоткин поднял голову, он покраснел, как варёный рак, сердце забилось часто-часто, потом остановилось и снова заколотилось в груди.

– На аэродром, – прошипел он, – живо. Сволочи, сгною! Всех к стенке!

– Чего? – не понял взводный.

– Бандиты там, говорю, – уполномоченный тыкал пальцем в сторону Минвод, – быстрее. Уйдут, гады. Один взвод пусть здесь всё прочёсывает, а остальные – туда. Всех хватайте.