Артист

Люк снова отворился, но на этот раз вниз спустились не молчаливая женщина и не низкорослый крепыш, а Генрих. Молодой человек подвесил лампу на крюк, остановился перед решёткой, засунув руки в карманы.

– Плохо выглядите, фрау Малиновская, – сказал он, – а ведь так нельзя, вы – знаменитая артистка, стоите дорого. Я уже распорядился, вас переведут в другое помещение, но только без глупостей, хорошо?

Варя не отвечала.

– Йоханн, – крикнул Генрих, – давай, помоги мне.

Вниз спустился рыжий парень лет четырнадцати, лицом похожий на Генриха.

– А вы, дамы, подойдите-ка сюда и просуньте руки через прутья.

– И без глупостей, – важно сказал подросток.

Малиновская подошла к решётке, ухватилась ладонями за холодный металл. Зоя не пошевелилась.

– Ты свою подругу пни, чтобы вставала, – усмехнулся тюремщик, – а то хуже будет.

Зоя уже сутки ничего не ела, только пила немного, Варя помогла ей подняться, чуть ли не силком довела до решётки, пропихнула руки сквозь прутья и просунула свои. Йоханн подошёл вразвалочку, связал запястья женщинам верёвкой. Затянул сильно, Зоя вскрикнула, Малиновская сжала зубы и стерпела.

Дверь заскрежетала, распахиваясь, Генрих зашёл внутрь.

– Ну и запах тут у вас, – сказал он, – а что, дерьмо не выносят?

– Под утро только, – виновато сказал Йоханн, – Фриц так распорядился.

Генрих покачал головой, подошёл к Малиновской и сильно ударил ладонью по заду, та вскрикнула, залилась гневным румянцем, последовал ещё один удар, и ещё. Затем молодой человек переключился на Зою, он ударами ноги по щиколоткам раздвинул ей ноги, так, что девушка чуть не упала, повисла на связанных руках. Генрих рванул сарафан вниз, обнажая плечи и верхнюю часть груди, оттянул голову за волосы.

– Сгодится. Забираем наверх, позови ещё кого-нибудь.

– А её? – Йоханн ткнул пальцем в Малиновскую.

– Пока отмоем и обратно, пусть сидит, дело ещё не дошло. Но почистите здесь, мы ж не дикари.

Спустились ещё двое мужчин, они связали Зое ноги, потом освободили руки и тут же снова завязали их за спиной, затем один из них, тот, что поздоровее, взвалил девушку на плечо и скрылся в люке. Зоя не сопротивлялась, казалось, она даже не понимала, что с ней происходит.

– Куда вы её? – спросила Варя.

– Потом покажу, – Генрих подмигнул и полез наверх.

Двое мужчин снова спустились, связали Малиновскую по рукам и ногам, накинули на голову вонючий мешок, подняли через люк наверх и куда-то понесли. Через некоторое время Варя почувствовала, как её голову зажали словно в тиски, одежду сняли, а потом сверху полилась вода, чьи-то руки намыливали её тело мочалкой, тёрли так, что казалось, кожа слезет, под конец, смыв пену, завернули в колючее жёсткое полотенце. После, привязав руки и ноги к чему-то вроде козлов, вымыли голову, тут уже Варя смогла осмотреться – она находилась в небольшом помещении, мыла её та же женщина, что приносила еду и меняла вёдра. Увидев, что Малиновская на неё смотрит, женщина широко улыбнулась. Зубов и языка у неё не было.

* * *

Сергей ещё раз зашёл на почту в пятницу в десять утра. За конторкой телеграфиста сидела девушка лет двадцати пяти с облаком светлых кудряшек на голове, в блузке с отложным воротником и нарукавниках. Она бойко молотила по клавишам. До этого момента Травин считал, что телеграфист – профессия сугубо мужская, но, видимо, ошибался.

– Ещё одна пришла, – охотно сообщила блондинка, – сегодня с утра, от Льва Малиновского. Пишет, что ждёт и волнуется. Ефросинья Фроловна, вы в «Бристоль» ходили? Там артисты живут.

Пожилая женщина с синей сумкой, разбиравшая газеты, подтвердила, что уже два раза была в «Бристоле», и Малиновская числится там как выбывшая.

– Непорядок, – сказала блондинка, – сейчас же дам обратную телеграмму, что адресат выбыл. Это ошибка служащих, товарищ, я им всыплю, как увижу. Федотов мог бы и сам догадаться, но он у нас из интеллигентов, с ними беда, а Василий Кузьмич пожилой, часто забывает. А вы кем гражданке Малиновской приходитесь?

– Случайные знакомые, – сказал Сергей, – вместе в одной картине здесь снимались, странно, вроде проводил во вторник, а уже пятница, поезд так долго не идёт.

– Ой, – телеграфистка теперь уже гораздо внимательнее посмотрела на Травина, – я же вас в газете видела, вы её спасли. Мы тут гадали, как это вы так удачно оказались на месте, где артистки падают.

– Ждал в кустах, пока случай не подвернётся, – пошутил Сергей.

Женщину звали Олеся Корнейчук, и она оказалась начальницей почтового отделения. На почте Травин задержался почти на час, сначала его напоили чаем с булочками, а потом провели экскурсию по всем двум этажам.

– Вот так и работаем, – вздохнула Олеся, – молодёжь вроде меня на почту не стремится, всё больше на комсомольские стройки да в науку, вон, Василий Кузьмич заболел сегодня, Федотов уехал в Кисловодск ногу лечить, приходится за них отдуваться самой. Хорошо, в Харькове на курсы телеграфистов ходила, могу подменить. У вас в Пскове как с этим?