Артур, племянник Мордреда (СИ)

во   фланг   не   успевшей   перестроиться   пехоте,   то   можешь   представить   себе,   что   было   дальше.

41

Конница смяла все — и левый фланг, и центр, и все остальное. Я едва успел вывести киммерийцев

из боя, чтобы конница под горячую руку не смяла и их тоже. Со склона холма я смотрел на

разгром пиктской армии, и сердце мое пело. Это была моя первая крупная военная победа. Первая,

но, смею заметить, не последняя.

Пикты, хотя и были разбиты, еще не были окончательно уничтожены. Они разделились на

десятки отрядов, одни из которых убегали к лесу, другие пытались скрыться в холмах, а третьи

еще   оказывали   героическое   сопротивление.   Тех,   которые   оказывали   сопротивление,   конница

сминала быстро, но она не могла успеть повсюду. Меня не устраивала просто победа. Я хотел

полностью уничтожить их армию. Поэтому я разделил киммерийцев на сотни и велел прочесывать

холмы в поисках пиктов — но предварительно приказал трубачу дать еще один сигнал. Вскоре

после   этого   на   сцене   появилась   легкая   кавалерия.   Она   занялась   преследованием   бегущих   и

блестяще справилась с этой задачей.

Итоги сражения были таковы:

Из восьмидесяти тысяч пиктов уцелело не более двух или трех тысяч, которым повезло

попасть к нам в плен. Не знаю, может, кому-то и удалось удрать, но таких были единицы.

Из четырех тысяч киммерийцев сто двадцать семь сложили свои головы в этой битве. Всех

их   мы   похоронили   как   подобает.   Еще   около   трех   сотен   было   ранено.   Все   эти   потери   были

понесены нами в первые минуты боя, когда мы атаковали пиктскую фалангу.

Из четырех тысяч всадников погибло всего   одиннадцать  человек, и не было ни одного

тяжелораненого.

Наибольшие потери понесли мои рейнжеры — почти двести человек убитыми. Замечу —

они   не   участвовали   в   сражении   и   ни   один   из   них   не   погиб   от   пиктского   оружия.   Рейнжеры

сопровождали нас, когда  мы вышли из леса и попрятались по холмам задолго до начала боя.

Отдавая команды, я упустил из виду одну незначительную деталь, которая и стоила мне этих двух

сотен. Легкая конница и киммерийцы, занимаясь отловом убегающих пиктов, по ошибке изрубили

в капусту отряд моих разведчиков, прежде чем разобрались, что перед ними — свои.

В последующие месяцы мы занимались планомерным захватом Пиктляндии. Захваченные

территории я объявил Великим Пиктляндским Герцогством и щедро раздавал городки и деревни в

ленное   владение   своим   родичам   и   друзьям.   Мы   выиграли   еще   несколько   (уже   не   столь

масштабных) битв, заняли все города и столкнулись с проблемами, которые я хотя и предвидел, но

избежать не мог.

Во-первых, пиктов давно никто не завоевывал, и они справедливо относились к нам, как к

наглым захватчикам.

Во-вторых, киммерийцы пиктов презирали, а пикты киммерийцев люто ненавидели.

В-третьих, население Пиктляндии составляло не менее двух миллионов человек. Ты еще

помнишь, сколько было солдат в моей армии?

В общем, удержать Пиктляндию оказалось гораздо труднее, чем захватить. Стало совсем

худо, когда эти засранцы занялись своим любимым занятием — засадами и ловушками. Стрела,

выпущенная рукой убийцы, могла настигнуть киммерийца или наемника где угодно — в доме,

когда он подходил к окну, на улице, на лесной дороге…

Естественно,   я   не   сидел   сложа   руки.   Регулярно   проводились   зачистки.   Местному

населению было запрещено передвигаться по стране. Вовсю работала разведка. Были подкуплены

все более-менее влиятельные семьи. В обмен на сотрудничество местной знати вернули толику

привилегий. Были наняты дополнительные отряды рейнжеров.

Но пикты все равно продолжали стрелять. Каждый день умирал кто-то из моих людей. Я

запрещал   за   них   мстить,   но   слишком   часто   этот   приказ   нарушался.   Киммерийцы   мстили   за

родичей,  сжигали  одну или две   деревни,   убивали  совершенно  непричастных  туземцев  — что,

конечно, не способствовало росту народной любви.

Меня пытались убить чаще, чем кого бы то ни было — что, впрочем, неудивительно. Пока

все эти попытки проваливались. И дело было не только в хороших доспехах, которые, вдобавок,

были оплетены защитными чарами. Не только в успешных действиях моей личной охраны и не в

везении. Я обнаружил в себе странную способность — я мог предощущать опасность. Я понял это,

когда произошло самое первое покушение. Что-то сжало мои внутренности в ледяной комок, мозг

отключился, и я, не размышляя ни о чем, просто упал на землю. Стрела пронеслась совсем близко,

оставив за собой только свист и порыв ветра, а мои телохранители уже бежали туда, откуда она

прилетела.

Ко мне привели убийцу — черноволосого пикта с благородной осанкой. Рейнжер передал

мне его оружие — черный ростовой лук.

42

— Ты хотел меня убить? — Спросил я у пикта.

— Вы все сдохните! — Выплюнул он. — Сдохните, вонючие горцы!.. Сдохните!..

— Я дам тебе шанс убить меня. — Ответил я. — Верните ему меч.

Ему   дали   оружие.   Я   снял   доспехи   и  обнажил   собственный  клинок.   Мой   неудавшийся

убийца немедленно бросился в атаку. Он был довольно неплохим бойцом — для пикта.