Ashen crown (СИ)

Чонгук вернулся в тот момент, когда Тэхён, стоя на нелепых четвереньках (с вычетом одной руки), лакал остатки воды с пола. Распашонка на нём задралась, оголив влажные ягодицы, на взмокшей шее блестело, и с виска скатилась капелька пота. Одичалый и возбуждённый, он был чертовски красив, унизительно бесподобен и бесподобно низок.

Тем не менее, вместо восторженного замечания - сухой кашель.

На спинку стула лёг костюм, ленточкой взвившись в воздух, опустился галстук. Чонгук вынул запонки. Тэхён не представлял, куда он мог ходить в таком виде в здешней-то фауне и подозревал, что рядом с участком наверняка припаркована машина, а где машина, там и дорога. Мысль промелькнула и тут же осыпалась.

Услышав звон освобождающейся пряжки, Тэхён смело поднял взгляд. О чём-то задумавшись, Чонгук медленно вытягивал ремень из брюк.

— Куда ты постоянно уходишь? — Тэхёна начинало знобить, и он забился в угол.

— Это не важно, — Чонгук говорил не тем тоном, каким подслащивал прежде. — Не имеет значения, правда.

— Отпусти меня.

Чонгук гневно посмотрел исподлобья и выдержал паузу.

— Нет.

— Какого хрена ты кормишь меня наркотой и держишь на привязи?

Тэхёна уже отпускало, он ясно понимал, чем Чонгук баловался на досуге. Свёл концы с концами. Тенамфетамин. MDA. Малейший передоз, и им обоим крышка. Догадка Чонгука не удивила, он простодушно пожал плечами.

— Обычные колёса мне не помогают снять стресс, — он продолжал переодеваться, и Тэхёну снова открылся вид на его обнажённое (божественное) тело.

— Я тут навеки прикован? Будешь мне периодически дрочить и любоваться по утрам? — естественно, Тэхён злился и дерзил. — Освободи меня. Куда я сбегу?

— Того, что ты можешь сбежать, я как раз боюсь меньше всего. Потому что ты этого не сделаешь. Ну и потом, — подойдя, Чонгук погладил Тэхёна ремнём по лицу, — я пока не могу. Те, кто следит за мной, как бы сказать… считают, что ты подвергаешься моему влиянию. В общем-то, Стидда хочет тебя вернуть.

— Для чего?

— Твоя мать им тебя завещала. Вроде бы там и есть твоя настоящая семья. Понимай, как угодно.

Тэхён скривил рот, готовясь истерически расхохотаться.

— Дерьмо собачье. Я нихуя не понимаю, а ты даже не трудишься объяснить…

Опустившись на корточки, Чонгук взъерошил ему волосы.

— Вот почему ты должен довериться мне, — и, затягивая ремень на его шее, поцеловал. — Я обо всём позабочусь.

Тэхён сердито отпрянул назад.

— Скоро мы уедем отсюда, — предупредил Чонгук, загадочно поглядывая на руку Тэхёна, и вдруг хватанул его за подбородок. На манжете едва заметные царапинки. — Ты ведь не пытался её расковырять?

— А если и так…? — с вызовом зашипел Тэхён. — Я мог бы и кишки себе вытащить с твоими-то антидепрессантами. Мы ведь оба двинулись, верно?

Либо Чонгук не желал с этим соглашаться, либо игнорировал, но Тэхёна он отпустил, не почтив ответом. Скинул крошки от недоеденного ужина и напоил виски, который плеснул себе на дно стакана. Ни частички от утренней нежности. Он просматривал что-то в ноутбуке, потом выходил звонить кому-то, а Тэхён, наполовину пьяный, наполовину обезвоженный, изнемогал и слизывал пот на сгибе локтя.

— Хочешь пить? — заботливо спросил Чонгук.

— Да, знаешь… Было бы заебись, — ухмыльнулся Тэхён, подтянув колени к груди.

Чонгук оторвал взгляд от его оголённых ляжек и нарочитого бесстыдства, набрал в чашку воды.

— Слушай, — Тэхён говорил с придыханием. — Как только я вырвусь, я хочу переломать тебе руки. Или ноги. Вообще, разъебать твою самодовольную рожу…

— Это же и есть любовь, детка, — подмигнул Чонгук, давая ему осушить всё до капли. Пролитое мимо он склонился слизать, хрипло добавляя: — Мы вместе до конца?

Лёгкий кивок. Чонгук чувствовал, что ему подыгрывают, в изменившемся поведении Тэхёна проглядывалась его решимость, он пытался раскусить Чонгука, прочесть, вывести из тени. Игры напрасны, когда уловки узнаваемы.

Пальцы Чонгука остановились на груди Тэхёна. Он прищурился и поцарапал ногтем буквенный шрам, обводя его кривые линии раз за разом.

— Кстати, всё хотел спросить, что это означает?…

Тэхён солгал, обозвав сделанное следствием безысходной юности, перевёл, но в пользу Чонгука. Того пояснение тронуло.

— Я не знал, как жить после твоих похорон.

— И вырезал шрам. Здорово… Смотри, что у меня, — оживился Чонгук и, спустив джинсы, показал внутреннюю сторону бедра, Тэхён прочёл на мышце непримечательное до того: «Пепельному принцу».

— Шутишь? — Тэхён пощупал и рассмеялся.

— Мне было двадцать, и я был в стельку.

— Тогда это ещё не самая худшая формулировка.

— Пожалуй, — согласился Чонгук.

И это был неожиданно нормальный разговор. Как тогда. А всё, что рождалось и шло прямиком из прошлого, снимало нынешние запреты. Подумав, Чонгук без колебаний освободил его руку и протянул свою, чтобы дать Тэхёну подняться. Воспринятый настороженно жест не принёс ничего плохого. Ноги держали Тэхёна плохо, и чувство равновесия круто подводило. Он ввалился в объятия Чонгука тряпичной куклой, обзывая себя треплом. Его не хватило бы и на поднятие кулака, не то, что на завещаемые удары.