Ashen crown (СИ)

========== Глава 17. Тушите свет. ==========

В цели Тэхёна не входило сливаться воедино, предаваться экзальтации смертников. По крайней мере, не так сразу. Он не хотел, чтобы они начали с низкого старта, низкого во всех смыслах. И в то же время, он алчно желал всего, что мог преподнести Чонгук, всего, чем он обладал и овладеть собирался. Между ними не было тайн, и в то же время, она становилась сплошной, как льющаяся по телу темнота, занимающаяся после заката. Чонгук проходил трансформацию, превращаясь в свет, кислород, тепло и высшую константу бытия.

Они проснулись после обеда, потягивались. Естественное освещение - тусклое. Снова дождило. Тэхёну казалось, что они где-то вне признанного мира, привычного и звонкого, завалились в разрытую дыру чистилища, и вынуждены слушать дождь от начала и до конца своих дней.

Чонгук никуда не торопился. Не рассматривал, не изучал, просто наслаждался чем-то, блуждая рукой по бедру Тэхёна, всматриваясь в него не пристально, но насквозь. А потом, развернув на живот, плавно вошёл в него, нетерпеливо кусая кожу под затылком. Тэхён впадал в забытье, отдаваясь на растерзание и не пробуя отбиться, затем пробуя и получая взамен необоримую жестокость. Он кусал подушку, запястья, подыхая под ритмично сокрушающим весом. Чонгук вонзился в его губы и, перекинув с одной руки на спину, мылил по простыни, жарко теснясь между ног, он неистово заполучал данное, пока Тэхён рыхлил его кожу ногтями. Дыхание разрывало на два тона, и потоки стонов лились беспрестанно.

Порочно, достойно презрения, но Тэхёну нравилось. После потерь и невзгод лечение, выписанное Чонгуком, шло на пользу, заживляло, окрыляло и воздавало по заслугам. Секс между ними приближался в значимости к явлению неповторимого содействия. Снова ажиотаж, жажда приключений, утраченная любовь к секундам. Как странно сопереживать сходящему на нет дыханию в агонии оргазма. Одного, второго, последующего.

Замедляясь и вылизывая грудь Тэхёна, Чонгук требовательно отвоёвывал. Но и в мании, грубости и бесцеремонности проявлял невыносимую нежность. Он относился к Тэхёну трепетно, нечаянно давая понять, что за любой другой минутой их может не стать. Причём, сначала Тэхёна. Объятия, призванные душить. Тэхён вспомнил, каким словом плевался психиатр. Асфиксиофилия. Безумно хороши руки Чонгука, пережимающие ему артерию в то время, как вовнутрь долбится член.

Отмотав ещё один раунд, обессилев, Тэхён рухнул навзничь. От затяжной страсти сильно болели ягодицы, да и тело никак не хотело восстановиться до отметки «я могу всё». Чонгук не давал покоя. Слабости, раньше никак не ощущавшиеся, ныне коробили. Тэхён не узнавал себя в неутолимой жажде познавать познанное в мелочах. Как только они кончали, обзаведясь новыми синяками и ссадинами, инстинкты взрывались заново. Но кто будет смотреть на бесконечный фейерверк, если не слепые?

…Взяли передышку. Чонгук накормил Тэхёна и вопреки ожиданиям оставил без цепей. На радостях тот закурил, свесив ноги на пол и саркастично заметив, что польщён.

— Так… что происходит, Чонгук? — он интересовался не из вежливости. — Нет, правда, когда ты закончишь юлить и скажешь, что у нас там в графике? Помимо ебли.

— Отличной ебли… Потрясающей ебли, восхитительной, — игриво поправил Чонгук. Он неторопливо водил пальцами по его лопаткам. — Теперь мне не придётся уезжать, детка. Я позаботился о нашем безопасном отбытии.

— Рад слышать. Возвращаемся на Сицилию?

— Какая разница? — ощетинился Чонгук.

Тэхён уловил равнозначное к «нет». Верно, подобные вопросы его теперь волновать не должны. Если с Чонгуком, то куда угодно. И это сделало ему неожиданно больно. Чонгук отрезал его целым куском, даже не частями, мог отнять его себе в награду, и Тэхён готов был перевариться в нём. Вполне охотно, безропотно и без лишних разговоров где-нибудь пару лет назад. А сегодня возникали вопросы, встававшие поперёк глотки. Тэхён любил его и ненавидел, желая самую малость - определиться, где заноза длиннее, в рассудке или сердце. Им давно не по пятнадцать, чтобы нырять в омут, предварительно избавившись от мозга, бежать наперегонки с ветром. Обомлев Чонгук смотрел в душу, убеждая в обратном. Он проделал грандиозную работу только для того, чтобы смотреть на него не через стекло машины, не издалека, не наблюдая застывшее отражение на фото.

Видимо, они что-то натворили, пока делали похищение эффектным, воссоздали образы, родившиеся ещё в пору юности. И подпитывали их взаимно. Тэхёну пришло в голову, что прячась с ним, он - соучастник. Как в старые добрые времена.

— Когда планируешь свалить из этой дыры?

— Завтра, — Чонгук отвечал без запинки, и Тэхён догадывался, что разговор он отрепетировал во многих вариантах.

— Хорошо, — оживился Тэхён. — Меня уже заебало отлёживаться. Мы ведь уезжаем не потому, что тебя нашли?

— Мы просто покинем этот унылый загон, вот и всё.