Ashen crown (СИ)

— Мы либо прыгнем, либо нас прикончат! Не тупи, дубина! Возвращать нас никто не будет. Ты хоть понимаешь, сколько всего мы знаем? Они сейчас в такой жопе, что будут подчищать любые следы! Лучше уж так сдохнуть, чем в их лапах. Давай же!

Кажется, он не выдумывал. Тэхён предчувствовал опасность по-звериному, каким-то неведомым седьмым чувством или первым инстинктом. И потому Чимин перестал колебаться и трястись, закивал. Сначала Тэхён скинул на тонкую береговую линию их узелок, чтобы не замочить еду и деньги, тряпица приземлилась аккурат под кустом, откуда едва виднелась. Затем Тэхён снова взял Чимина за руку. Они зажмурились и на счёт грозного «три» бесстрашно спрыгнули вниз. Обжёг ветер, засвистело в ушах.

Едва заглох удар о воду, поверху пронеслась ватага преследователей. Выждав столько, на сколько хватило дыхания, ребята всплыли под скалой, едва выбрались. Тела гудели от напряжения и озноба. Шатаясь и поддерживая Чимина за талию, Тэхён довёл его до того места, где брошен провиант.

Отдышавшись, себя не помнили. Сердца колотились бешено, заведённые механизмы в отплясавших спектакль куклах. Мысли пропали напрочь, зуб на зуб не попадал, и пришлось прыгать на месте. Тэхён поднял осевшего Чимина и приказал шевелиться, что есть сил. Будь ночь хоть чуть холоднее, а ветер суровее, не спасли бы и пляски.

Разогревшись, Чимин отчего-то заулыбался. Не разбились, выжили. Тэхён, заметив его улыбку, подумал, что он и впрямь знатно ушибся. Но спросить ничего не успел.

На радостях, объятый ещё не остывшим страхом и восторгом, сам не понимая, что делает, Чимин кинулся Тэхёну на шею и внезапно поцеловал в губы, напрягся, почувствовав, что его стараются отпихнуть. Тэхён, напротив, дрожащими руками хватался удобнее и притянул ближе, запустил пальцы в его испачканные волосы, вымазался подсохшей кровью и продолжил целовать отрывисто и подолгу, как будто только в этом необузданном соприкосновении они способны были выразить всё, что чувствуют. Двенадцатилетнюю неловкость, смущение и странное влечение венчала неуклюжая нежность.

В мягком поцелуе крылась благодарность, радость и обожание, крепость дружбы, какой её приняли единогласно. Другой они не понимали. В объятиях мокрая одежда и мурашки отступали на второй план и казались чем-то пустяковым, вроде прилипших к подошве песчинок. Гораздо важнее становились все те черты, к каким прикипаешь.

Тэхён узнал о себе кое-что новое. Чимин выглядел не как обычно, а так, что внутри Тэхёна разлетались фейерверки, и очень хотелось чего-то ещё, но он понятия не имел, что это за недостающая деталь, и откуда бы ей взяться. Он приблизительно знавал, как нечто эдакое происходит у взрослых, но Чимин, расползающийся по его рукам, вливающийся сладостью в глотку и остающийся бабочкой в животе, определённо не из той части. Сердце Тэхёна выпрыгивало вон, но пробежка окончена, и объяснять эту чертовщину его заточенный ум не собирался. Что шокировало, пробегалось по коже шёлком и перехватывало дыхание.

Прижавшись щекой к щеке Тэхёна, Чимин задушил его искренностью.

— Тэхён, я люблю тебя.

И он мог поклясться, что ощущал и сердце Чимина, трепыхающееся под влажной тканью футболки.

— Я тоже люблю тебя.

Обоим стало не по себе, стыдно и странно, потому что они толком не разбирались, что это за слова, а те вырвались сами по себе, и так естественно, словно прокладывали путь задолго до их рождения. В ту ночь они были такими прекрасными, такими невинными, в ту ночь их макушки целовала луна.

Тэхён часто думал о том, почему не сбежал в одиночку, ещё до появления друга, ведь шансов ему открывалось, хоть отбавляй. Возможно, кому-то было так важно, чтобы они встретились и сделали это вместе? Возможно, каждый кого-то и для чего-то ждёт, но ничего об этом не знает.

Тепло возвращалось и вело к свету. Вымотавшись, они беспробудно спали на сеновале в сарае чужого двора, а когда разлепили глаза, едва ли поверили чуду - увидели ещё одного своего, намеревавшегося перерезать им глотки…

ooo

***

Он очнулся и сразу понял, что после бурного оргазма отключился: рука и живот липкие, штаны спущены, сквозь жалюзи в кабинет давно въехали солнечные лучи.

— Бля, — Чимин воспользовался салфетками и понадеялся, что никто сюда не заходил.

Ему снился чудесный сон, и настроение на день обеспечилось восхитительное. Вчерашние слова Тэхёна в аэропорту подслащивали самолюбие (если и это, конечно, не оказалось сном). Чимин впервые за долгие месяцы встал без депрессняка поутру, принял душ, хорошенько позавтракал и до полудня успел выполнить половину из поручений, оставленных боссом.

После обеда созвонились, и Тэхён пожаловался на турецкую суматоху: они, видите ли, в ожидании званого ужина, гуляют по рынку.

— Тебе турчанок присмотреть? — спросил Тэхён.

— Себе присмотри, — буркнул Чимин, хотя улыбался от уха до уха.

— Ну и иди ты. — На фоне шум, грохот и горячее турецкое наречие. — Когда привезу подарочек, жаловаться будет поздно.

— Окей. А что там Юнги? Уже снял с себя свою лицемерную шкурку?

— О, он заебись, как изменился. Переоделся в белое. Здесь очень жарко.