АСКЕТ

— Не отвлекаю?

— Скоро закончу. Кинь чайник на огонь.

Он выходил, гремел на кухне посудой и заявлялся снова. Чайник закипал. Мишка выходил, выключал его, опять возвращался. Чайник медленно, но верно остывал, а мои проклятые документы всё не кончались. Медведь (теперь ему больше соответствовало это прозвище) тихо удалялся. Когда работа заканчивалась, силы оставались только на то, чтобы добраться до кровати. Он заглядывал в приоткрытую дверь, а я только и могла сонно оправдаться:

— Устала. Завтра, ладно?

Он кивал и исчезал. Наконец, как-то за завтраком, поспешно, точно боясь чего-то, выпалил:

— Мам, я в литературный буду поступать.

Тост с апельсиновым джемом чуть не выпал из моих рук.

— Что?!

— Я не хочу в экономический. Не моё это.

— Не болтай чепухи! Мы уже обо всём договорились! — Меня трясло от бешенства. — Ты что не соображаешь, что это юношеские бредни! Ты хочешь на моей шее всю жизнь просидеть?!

— Почему просидеть? Я показывал свои работы кое-кому и…

— Разговор окончен! — Я вскочила, расплескав кофе. — Пишут сегодня, кому не лень! Вон, все гламурные блондинки в писательницы заделались! Тебе нужна нормальная специальность. Я не всю жизнь буду кормить тебя, я и так уже на пределе! Смерти моей хочешь?!

Учился он, как всегда, отлично. Сессии сдавал часто досрочно, чтобы продлить на недельку каникулы. Запирался в комнате и запоем читал. Когда бы я ни заглянула за порог его комнаты, Мишка валялся на кровати с каким-нибудь очередным фолиантом.

—Чукча не писатель, чукча читатель! — ехидничала я весело, перефразируя известный анекдот.

Медвежонок улыбался, но отсутствующий взгляд говорил, что он так и не выбрался ещё из сюжетных перипетий, напутанных автором. Или из чего уж там можно было выбираться, читая Шопенгауэра и Ницше.

Когда он стал пропадать из дома? Ему было лет двадцать, кажется. Прихожу поздно вечером, а в его комнате темно. Даже компьютер выключен. Он тогда всё больше брошюрки какие-то читал. Тоненькие, напечатанные на плохой желтоватой бумаге. Всё хотела заглянуть в них, да… Однажды он спросил:

— Мама, скажи, зачем ты живёшь?

Тогда я растерялась.

— Как зачем… Ну, чтобы приносить обществу пользу, тебя вот вырастила. Смотри, какой вымахал! — Я попыталась потрепать его по голове, но он неприязненно отстранился.

— А что ты скажешь Господу, если завтра предстанешь перед ним?

— Скажу, что, извини, Боженька, чем могу… — Я хохотнула. — Только я завтра туда не собираюсь. Я внуков ещё хочу понянчить. Внуками-то одаришь или всё книжками больше?

Почему-то мои шутки его разозлили. Он молча выскочил из кухни и громко хлопнул входной дверью. Он часто убегал куда-то в последнее время, поэтому я не всполошилась. Взрослый мужик. Наверно, девушку нашёл. Я вздохнула и уселась за работу.

Уставший следователь с красными от недосыпа, а, возможно, и от чрезмерных возлияний, смотрел на меня грустно.

— Послушайте, мамаша, у нас грабежи и убийства, не морочьте нам голову! По сути, вы даже не можете заявить, что ваш сын пропал. Вы же получили от него письмо.

— Получила, но там нет обратного адреса!