АСКЕТ

— Рядовой Хабибуллин на проводе! — рявкнул я. Безвкусные «алло» в нашей чудо-семейке не в чести. Так нам жить веселей.

— Слушай мою команду, боец! — Отец Лёки ушёл в отставку в чине подполковника, поэтому милитаристский лексикон не был ей внове. — Химчистку «Эдельвейс» помнишь?

— Так точно… — я насторожился.

— Там дислоцируется моя шуба.

— Ну?

— Баранки гну! — фыркнула Лёка. — Намёк-то понял?

Намёк-то я понял, но путешествие за две остановки по пурге, когда дома меня ожидает сытный ужин и уютное кресло… Бр-р-р!

— Поздно уже, — попытался отвертеться я от трудовой повинности — не успею.

— Они до девяти работают.

Лёка оставалась непреклонной. Она учла все тонкости намечающейся операции. Ей бы войсками командовать, а не одним-единственным рядовым Хабибуллиным.

— Я, как чёрт, грязный, — заныл я.

— Не конкурс красоты, и так сойдёшь.

— А квитанция?! — воспрял я духом от внезапно пришедшей в голову очередной отмазки.

— В нагрудном кармане куртки, — сказала трубка Лёкиным голосом и, как мне показалось, расплылась в ехидной улыбке.

Мои крылья окончательно опали.

— Ладно, — буркнул я смиренно и вздохнул.

— Благодарю за службу!

— Рад стараться, вашбродь! — Переупрямить моего генералиссимуса в юбке возможным не представлялось. Впрочем, за верное служение, я имел право потребовать себе всяческих благ, а потому сильно не сопротивлялся. — Встретимся у полевой кухни!

— Есть!

Я нажал «отбой» и порылся в нагрудном кармане моей растерзанной в пух и перья кожаной косухи. Её я берёг конкретно для гаражных трудов. Вид она имела соответствующий. Любимейшая когда-то кожанка теперь переквалифицировалась в удобную, хоть и изрядно облезлую робу. А в чём ещё прикажете валяться под колёсами старенькой «девятки»?
В кармане, действительно, обнаружилась аккуратно сложенная вдвое бумажка. Мина замедленного действия, приведённая в состояние финального отсчёта Лёкиным звонком. «И за бо-о-орт её бросает в набежа-а-авшую волну!» — провыл я утробно и полез обратно под брюхо «девятки».

В «Эдельвейс» я ворвался, подобно коннице недоброй памяти Чингисхана. Распугал своей облезшей в боях за рок-н-ролл косухой стайку юных тружениц химчистки. Полинявшая бандана, которой я защищался от машинных нечистот, капающих в процессе ремонта на мои пока не состоявшиеся седины, окончательно добила законопослушных леди. Понимаю, я страшен в своём прикиде. Но, позвольте, сударыни, с корабля на бал-с!

Шлёпнув квитанцией о псевдомраморную стойку, я выжидательно воззрился на кругленькую тётеньку по ту сторону.

— Минутку, — пискнула она и растворилась в загадочном пространстве мира пятновыводителей, вешалок и хитроумных агрегатов.

Вынырнула она очень скоро. Видимо, её терзало желание побыстрее избавить свой пропахший химическими составами мирок от моей неблаговидной персоны. Это правильно. У них чистота и эдельвейсы, а тут этот… с не отмытыми от мазута ручищами, лихо торчащим из-под банданы хвостиком и в пугающей приличных людей обшарпанной косухе. Срам один.

— Ваша? — усомнилась она, разворачивая перед моими очами Лёкину песцовую шубку.

— Наша, — кивнул я, и мой хвостик воинственно задрался вверх.