АСКЕТ

Я удивлённо уставилась на своего трезвенника. Что это с ним? Пётр блеснул прозрачными очами и умильно покосился на благоверную. Наталья презрительно поджала губы. Муж и жена — одна сатана, решила я и принялась метать на подрагивающий столик съестные припасы. Жульен, хлеб, зелень, помидоры… Алибек любил покушать. Наша соседка вздохнула, присовокупляя к пиршеству четыре яйца и варёную колбасу. Пётр оживился и потёр пухленькие ручки.

Мужчины вышли покурить, а мы остались с Натальей в купе.

— Не страшно с таким-то жить? — интимно спросила меня потеплевшая от коньяка соседка.

— Каким ТАКИМ? — не поняла я.

— Да… чёрным таким. Он, поди, дикий совсем.

— У него высшее образование и… — Я даже задохнулась от ярости. — Он самый лучший!

— Ну-ну… — Наталья обиделась. Несколько секунд мы дулись, как мыши на крупу. Потом коньячный бог вновь вдохнул в наши уста доверительные речи. — Сволочи они все, — загрустила Наталья. — Мой видела, какой хрыч, а всё туда же! Вчера, слышь-ка, пылюку тру, а за книжками, глядь, журнальчики, — моя собеседница сморщилась, как от зубной боли. — Бабы там вот с такими титьками! — Она развела руки, как делают охотники, описывающие свою добычу.

— Силикон! — поставила я диагноз.

— Кобель! — негодующе уточнила Наталья. — И все такие! Внуков уж двое, а этот…

Я примирительно повздыхала в унисон с расстроенной бабушкой. У меня вертелся в голове вопрос — что за алкогольные трюки выделывает Али?

Колёса поезда отсчитывали секунды. Та-там-та-там, та-там-та-там. Недалеко от моего уха позвякивала ложка, которую кто-то забыл вынуть из стакана. В метре надо мной ворочался Алибек. Полка жалобно стонала в такт его глубоким вздохам. Он не спал. Месяц врозь. Крошечное купе было туго набито нашим с Алибеком электричеством и смачным храпом соседей. Понесло же эту парочку куда-то. Именно в эту ночь! Именно в этом купе! Когда мы ещё доберёмся до места, где, наконец, останемся одни… Я кувыркнулась с боку на бок, и моя полка хныкнула дуэтом с алибековой лежанкой.
Сверху свесилась голова с экзотическим лицом. Судя по выражению этого лица, супруг жестоко страдал.

— Спишь?

— Нет. А ты? — Нелепость вопроса доказывала, что мой интеллект уступает место чему-то другому.

Большим чёрным зверем Алибек стёк на мой узкий лежак. Стало тесно и тепло. Сладкой судорогой свело солнечное сплетение.

— Очумел?! — охнула я, когда негодный искуситель кончиками пальцев скользнул по моему колену.

— То есть, абсолютно, — подтвердил подозрения Али. Дышал он тяжело.

— Люди же! — пискнула я, пытаясь удержать остатки разума. Хотя бы одного на двоих. Разум безмолвствовал.