Аскетические творения. Послания

¹⁶⁰ Сходная мысль выражена и Златоустым отцом: «Как невоздержанность в пище бывает причиной и источником бесчисленных зол для рода человеческого, так пост и презрение (удовольствий) чрева всегда был для нас причиной несказанных благ. Сотворив в начале человека и зная, что врачевство весьма нужно ему для душевного спасения, Бог тотчас же и в самом начале дал первозданному следующую заповедь: от всякого древа, еже в рай, снедию снеси: от древа же, еже разу мети доброе и лукавое, не спеете от него (Быт. 2, 16–17). Слова: “это вкушай, а этого не вкушай” заключали некоторый вид (εικων) поста. Но человек, вместо того чтобы соблюсти заповедь, преступил ее; поддавшись чревоугодию, он оказал преслушание и осужден был на смерть» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. Т. IV, кн. 1. С. 3).

¹⁶¹ Ср. рассуждение свт. Григория Паламы (ученика свт. Феолипта), который развивает аналогичные мысли следующим образом: «Многие, возможно, обвиняют Адама за то, что он так легко был убежден лукавым советом, отверг Божию заповедь и через это отвержение произвел в нас смерть. Впрочем, не одно и то же — прежде опыта желать вкусить от какого-либо смертоносного растения и жаждать съесть [плод] его уже после того, как на опыте познано, что оно смертоносно. Поэтому каждый из нас куда более достоин порицания и осуждения, чем тот Адам. Впрочем, разве то древо не в нас? Разве теперь не имеем мы заповедь от Бога, запрещающую вкушать от того древа? Оно находится в нас не таким точно образом, [как это было в раю,] но заповедь Божия и ныне пребывает в нас. Тех, кто подчиняется ей и желает жить по ней, она освобождает и от наказаний за их собственные грехи, и от прародительского проклятия и осуждения, а тех, кто и теперь ее отвергает, предпочитая ей прилог и совет лукавого, [ожидает] отпадение от той [блаженной] жизни и пребывания в раю, а также падение в грозную геенну вечного огня» (см. наш перевод: Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Сто пятьдесят глав, посвященных вопросам естественнонаучным, богословским, нравственным и относящимся к духовному деланию, а также предназначенным к очищению от варлаамитской пагубы // Богословские труды. Сб. 38.2003. С. 66).

¹⁶² Последняя фраза свт. Феолипта (ό λοιπός ορμαθός εν τη διανοία κινούμενων) показывает, что он, как и многие отцы Церкви, видел корень всех страстей в разумном начале человека. Ибо согласно распространенному святоотеческому учению, «страсть можно определить как сильное и длительное желание, которое властно управляет разумным существом, фактически проявляясь не иначе, как при условии слабости “разума” (του νου), то есть, иначе говоря, духа». Поэтому «именно худое делание разума является почвою, необходимым условием, существенным фактором происхождения, развития и укрепления страсти. Отсюда центральным, фундаментальным, главным слагающим и образующим ее элементом является “помысл” (ὁ λογισμὸς)» (Зарин С. Аскетизм. С. 241, 242).

¹⁶³ См. Мф. 13,25. Эти «плевелы» являются для человека постоянной опасностью. На сей счет авва Евагрий замечает: «Лукавые бесы исследуют все наши жесты и не оставляют неисследованными ничего из того, что касается нас: ни как мы лежим, ни как сидим, ни как стоим, ни как говорим, ни как идем, ни как глядим — все внимательно они исследуют, всё употребляют в дело и весь день размышляют о коварных злоумышлениях против нас, чтобы во время молитвы ошельмовать смиренный ум и погасить его блаженный свет. Смотри, что говорит святой Павел Титу: “[Показывай] в учительстве чистоту… неповрежденность, слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого” (Тит. 2, 7–8). А блаженный Давид и молится, говоря так: Избави мя от клеветы человеческой (Пс. 118, 134), называя здесь “человеками” бесов вследствие разумности их природы. И Спаситель [наш] в Евангелиях назвал “человеком” врага, посеявшего в нас [между пшеницей добродетели] плевелы порока (см. Мф. 13,25)» (см. наш перевод: У истоков культуры святости: Памятники древнецерковной аскетической и монашеской письменности. М., 2002. С. 469–471).