Аскетические творения. Послания

¹⁷⁰ Попытка классифицировать добродетели и выделить из них главные производилась уже в античной философии. В частности, стоики (в первую очередь — Хрисипп), исходя из мысли, что добродетель по существу едина, выделили четыре главных вида ее: благоразумие и рассудительность (φρόνησις), мужество (ανδρεία), целомудрие (σωφροσύνη) и справедливость (праведность — δικαιοσύνη). В христианстве изначально главными добродетелями признавались три: вера, надежда, любовь. Климент Александрийский попытался соединить эти три христианские добродетели с античными, подчинив, естественно, последние первым, но эта попытка особого успеха не имела. Подробно см.: Миртов Д. Нравственное учение Климента Александрийского. См., 1900. С. 76–144. В последующей святоотеческой письменности вряд ли можно обнаружить строгую классификацию добродетелей. Так, пред. Макарий, толкуя 1 Кор. 14, 19, замечает, что здесь «пять словес означают пять общих добродетелей (αί περιεκτικά! άρεταί), которые делятся на многие виды и назидают целого человека. Как тот, кто глаголет о Господе, пятью словесами объемлет всю мудрость, так тот, кто последует Господу пятью добродетелями, назидает великое благочестие (“строит многое благочестие” — πολλην οίκοόομει την ευσέβειαν), потому что добродетелей сих пять, но они объемлют собою все прочие. Первая — молитва, потом воздержание, милостыня (ελεημοσύνη), нищета, долготерпение (μακροθυμία)». В другом месте этот преподобный отец говорит: «Все добродетели между собою связаны, как звенья в духовной цепи, одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения (άπδ της διακονίας), служение от надежды, надежда от веры, вера от послушания, послушание от простоты» (Творения преподобного Макария Египетского. М., 2002. С. 430, 435). Текст: Die 50 geistlichen Homilien des Makarios. Berlin, 1964. S. 268–269, 275. В одном из посланий преп. Нила говорится о четырех главнейших добродетелях (άρεται γενικώταται), которые совпадают со стоическими, указанными выше (благоразумие и т. д.). См.: PG. Т. 79. Col. 164. Какие добродетели (των γενικών αρετών) подразумевает свт. Феолипт в данном случае, сказать трудно. Но, несомненно, он исходит из общего святоотеческого представления о единстве всех добродетелей. Это представление, например, прослеживается в учении преп. Иоанна Кассиана, который «высказывает тот взгляд на добродетель, что добродетель по существу дела, в смысле целостного добродетельного настроения, одна, и человек истинно добродетельный тот только, кто приобрел это целостное добродетельное настроение, проявляемое в частных добродетельных поступках (частные добродетели), а не тот, кто приобрел одну какую-либо частную добродетель» (Феодор (Поздеевский), иером. Аскетические воззрения преподобнаго Иоанна Кассиана Римлянина (пресвитера Массилийскаго). Казань, 1902. С. 192–193).

¹⁷¹ В данном случае у свт. Феолипта речь идет о многоликом проявлении страсти гнева, внимание на которую часто обращали древние подвижники. Так, Евагрий говорит о ней: «Гнев есть наиболее стремительная страсть. Говорится, что он есть движение яростного начала [души] против обидчика или кажущегося таковым. Он раздражает душу на протяжении дня, но особенно улавливает ум во время молитвы, представляя лик опечалившего. Бывает, что когда гнев надолго задерживается и превращается в злобу, то он и ночью причиняет волнения, изнеможение и бледность тела, а также нападения ядовитых гадов» (Творения аввы Евагрия. С. 97).

¹⁷² Ср.: «А муж желаний Даниил, который три седмицы хлеба не ел и воды не пил, научил поститься и львов, сошедших с ним в ров. Ибо львы не могли наложить на него зубов, как будто он был из камня, или из меди, или из другого какого твердого вещества. Как железо закаляется чрез погружение в воду, так пост, закалив тело Даниилово, соделал его неприступным для львов; и они не отверзли уст на святого. Пост угасил силу огненную, заградил уста львов» (Свт. Василий Великий. Беседа 1,7// Святитель Василий Великий. Творения. Т. 1. С. 870).