Аскетические творения. Послания

¹⁸⁵ Данное слово (ούτος) можно относить и к святому апостолу Иоанну, но более вероятно, что оно подразумевает «подражателя» этого апостола, «родной стихией» которого, по выражению одного русского экзегета, «был горний мир, царство бесконечной Истины и Любви. Его взор постоянно был устремлен туда, где стоит престол этой Истины. Всю свою жизнь стремился он проникнуть за ту завесу, которой отделяется земля от неба, и видеть там жизнь не только небожителей, но и Самого Бога. И непреклонно было его желание. Апостола Иоанна никогда не соблазняла внешняя блестящая, громкая и шумная деятельность, для него не существовало никаких соблазнов “мира сего”. Самые тяжелые гонения не могли отвлечь его от горнего мира. Где бы апостол Иоанн ни находился, он всегда оставался верен своему влечению». Поэтому святые отцы всегда называли его орлом, как, например, блж. Августин: «Иоанн есть как бы сам орел, проповедник возвышенного и острый созерцатель света внешнего и внутреннего» (Евдоким (Мещерский), еп. Св. Апостол и Евангелист Иоанн Богослов. Его жизнь и благовестнические труды. Сергиев Посад, 1911. С. IV–V).

¹⁸⁶ О подобной нерассеянной молитве (το προσευχεσθαι απερίσπαστος) часто упоминается в древнецерковной письменности. См., например: «Великое дело — молиться нерассеянно, но еще более великое — петь псалмы нерассеянно» (Творения аввы Евагрия. С. 107).

¹⁸⁷ Ср.: «Ибо как тело, когда что-нибудь работает, прилежа к делу, всецело бывает занято и все члены его один другому помогают, так и душа всецело да посвятит себя молитве и любви Господней, не развлекаясь и не кружась в помыслах, но все чаяние возложив на Христа. И в таком случае Господь Сам просветит ее, научая истинному прошению, подавая молитву чистую, духовную, достойную Бога и поклонение духом и истиною» (Творения преподобного Макария Египетского. С. 422).

¹⁸⁸ Термин «светолитие» (φωτοχυσία) восходит, скорее всего, к «Ареопагитикам», где, в частности, говорится: «Умопостигаемым Светом называется превосходящее всякий свет Благо как источающее сияние и преизобильно бьющее ключом светолитие (ύπερβλύζουσα φωτοχυσία), от своей полноты просвещающее всякий надмирный, околомирный и внутримирный ум (πάντα τον ύπερκόσμιον καί περικόσμιον καί εγκόσμιον νουν)» (Дионисий Ареопагит. Сочинения. Максим Исповедник. Толкования. СПб., 2002. С. 310–311). Перевод нами несколько исправлен.

¹⁸⁹Букв.: белыми (λευκά); явная ассоциация с одеждами Господа, ставшими белыми при Преображении (см. Мф. 17,2; Мк. 9,3 и Лк. 9,29). В конкретном случае свт. Феолипт высказывает ту мысль, что телодвижения человека обнаруживают его внутреннее духовное состояние. Евагрий Понтийский говорил о связи «внутреннего» и «внешнего» так: «Признаком душевной страсти становится либо произнесенное слово, либо движение тела, благодаря которым враги [наши] узнают, имеем ли мы внутри себя помыслы и мучаемся ли от них, или же, извергнув эти помыслы, печемся о спасении своем. Ибо один только Бог, сотворивший нас, знает ум наш, и Он не нуждается во [внешних] признаках для того, чтобы ведать сокрытое в сердце [нашем]» (Творения аввы Евагрия. С. 104).

¹⁹⁰ Так, думается, можно перевести эту фразу: και όλος άνθρωπος φως ματίζει. Ср.: «У кого ум всегда с Богом, у того и желание перерастает в божественную страсть, а ярость вся целиком превращается в божественную любовь. Ибо благодаря долговременному сопричастию с Божественным озарением он весь становится световидным и, тесно связав с собою страстную часть свою, превращает ее, как сказано, в нескончаемую божественную страсть и непрестанную любовь, целиком обратившись от земных [вещей] к Божественному» (Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. С. 114).