Аскетические творения. Послания

⁵⁶³ Ср. толкование: «Повелевает же оставить дар, чтобы у тебя была необходимость к примирению: пожелав принести дар твой, ты по необходимости должен будешь примириться. Вместе с этим показывает, что любовь есть и истинная жертва» (Толкование на Святое Евангелие блаженного Феофилакта Болгарского. Т. I. М., 2015. С. 80). Но свт. Феолипт, как показывают его дальнейшие слова, затрагивает более глубинный смысл изъяснения.

⁵⁶⁴ Возможно, здесь намек на Мф. 7,7–8. См. изъяснение Златоустого отца: «Не просто повелел просить, но с великим тщанием и усилием — что и выражается словом ищите. В самом деле, кто ищет, тот, выбросив все из своих мыслей, напрягает свое внимание к тому, чего ищет, и ни о чем настоящем не помышляет… А сказав толцыте, показывает, что должны приступать к Богу с силою и теплою мыслию» (Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. VII. М., 2012. С. 265).

⁵⁶⁵ Если соединение с Богом происходит посредством любящей силы (δια της ερωτικής δυναμεως), которая имеет напряженно эмоциональный характер, и даже утонченно-страстный, то сочетание с Ним достигается любовью (δια της αγαπης αυτω συναπτομενος), представляющею собой сугубо христианскую, спокойно трезвенную грань многостороннего понятия «любовь». Таким образом, для свт. Феолипта «эрос» и «агапе», будучи близки друг к другу, подчеркивают различные аспекты любви. Вообще в святоотеческой письменности взаимоотношение «агапе» и «эроса» играет богатыми оттенками. См. на сей счет: Зарин С. Аскетизм по православно-христианскому учению. М., 1996. С. 370–374. Здесь (с. 374), в частности, говорится: «обнимая только одну сторону природы человеческой, хотя и в степени наивысшей, самой интенсивной, ερος, очевидно, гораздо уже библейского αγαπη, обозначающего… целостное и всеобъемлющее религиозно-этическое настроение, охватывающее все силы и способности человека».

⁵⁶⁶ Можно сравнить эти мысли свт. Феолипта с рассуждением в «Различных богословских и умозрительных главах, а также о добродетели и пороке», приписываемых преп. Максиму Исповеднику (PG. Т. 90. Col. 1248), которые также вошли в греческое «Добротолюбие», но отсутствуют в русском переводе: «Всякий ум, препоясанный Божией мощью, наподобие пресвитеров и владык, стяжал разумную силу (λογικήν δύναμιν), от которой присуще рождаться знающей вере; а благодаря этой вере ум неизреченно научается о присносущем Боге и, через надежду, сродняется с будущими [благами], словно с настоящими. Также ум стяжал еще и желающую силу (επιθυμητικήν δυναμιν), благодаря которой возникает Божественная любовь (αγαπην); с помощью ее он, добровольно пригвоздив себя к томлению по Чистейшему Божеству, обладает нерасторжимым стремлением к Желанному. Еще этот ум стяжал и пылкую силу (θυμικ ήν δυναμιν), благодаря которой он, крепко придерживаясь Божиего мира (покоя — ειρηνης), не позволяет движению желания уклоняться от Божественной любви. Следовательно, всякий ум обладает таковыми силами, содействующими в очищении от порока, а также в укреплении и соблюдении добродетели».

⁵⁶⁷ Другими словами, наша рассуждающая способность как бы «отдыхает» (σχολάζουσαν) в том состоянии, когда ум соединяется с Богом. Ср.: «Совершенным является тот ум, который посредством истинной веры неведомым образом познает высшим ведением Того, Кто превыше всякого ведения» (Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. М., 1993. С. 134). В этих высказываниях двух святых отцов проявляется та существенная черта православного тайнозрительного богословия, которую В. Н. Лосский характеризует так: «В противоположность гносису, где познание само по себе является целью гностика, христианское богословие в конечном счете всегда есть только средство, только некая совокупность знаний, долженствующая служить той цели, что превосходит всякое знание. Эта конечная цель есть соединение с Богом или обожение, о котором говорят восточные отцы» (Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 10).

⁵⁶⁸ В данном случае у свт. Феолипта имеется отзвук рассуждений святого апостола Павла в Рим. 7,22–23. Явно подразумевается, что «закон плоти» тождественен «закону греха». Ср. у свт. Иоанна Златоуста: плоть «есть не грех, а Божие творение, весьма полезное для нас и в подвигах добродетели… Пока она сохраняет собственное свое значение, не бывает ничего несообразного; когда же мы позволяем ей все, и она, преступив свои пределы, восстанет на душу, тогда все губит и портит не по своей собственной природе, но вследствие неумеренности и происходящего из нее беспорядка» (Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. IX. М., 2013. С. 641, 646).