Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Данные, приводимые автором, производят такое впечатление, что благоприятное, положительное отношение аскетов к браку было только номинальным, тогда как на самом деле, в конкретной живой действительности это отношение было отрицательным.

Неопределенность, шаткость достигаемых автором результатов объясняется, между прочим, тем обстоятельством, что автор, рассуждая о браке и безбрачии, нарушил основное логическое правило по которому два однородных предмета следует сравнивать непременно с одной и той же точки зрения. Между тем г. Пономарев безбрачие рассматривает с идеальной стороны, а о браке трактует, имея в виду преимущественно, почти исключительно, его «греховный нарост». [986]

Как ни старается автор затушевать резкость проводимого им дуализма между браком и безбрачием, стремясь ослабить их противоположность, однако, не смотря на это, брак представляется во всяком случае уклонением от идеала святости, безраздельной созерцательности, уступкой слабости и несовершенствам человеческой природы.

Но ужели же нельзя рассматривать брак с идеальной стороны, с нормативной христианской точки зрения?

В другом месте автор говорит, что «христианин вообще не погрешит, если при возгревании в себе любви, смирения…, что составляет плод духовный…, законно вступит в брак, следуя…, конечно, более требованиям тела, чем души». [987]

Нет, скажем мы на это, — и будем настойчиво утверждать, — по святоотеческому учению, христиан именно погрешит, если он, вступая в брак, имеет в виду преимущественно удовлетворение телесных потребностей. [988]

Брак в христианстве, по идее о нем, есть целостный, высокий и святой религиозно-нравственный союз, имеющий своей целью всестороннюю взаимопомощь супругов в деле их нравственного развитая, достижения спасения, а также и успешного прохождения жизненного поприща. [989]

Указанные подвиги телесного аскетизма и безбрачия, таким образом, имеют своей целью достижение не развлекаемого состояния всецелой сосредоточенности христианина в себе самом, «уединение аскета внутрь своего духа», [990] полного удаления и отрешения внимания от всяких внешних впечатлений. «Но на ряду с этим уединением аскета внутрь своего духа (субъективным), есть еще в жизни аскетов уединение, так сказать, объективное (τὸ ἰδιάζειν κατὰ τὴν οἴκησιν), понимаемое как факт отчуждения их от жизни мiрской, как факт удаления их в пустыню или монастырь». [991]

Общий смысл этого подвига определяется тем, что внешние впечатления вообще и «основы мiрской жизни», [992] в частности и в особенности — не служат «условием успешности умного созерцания». [993] Поэтому аскеты стремятся избежать их, удалить их от себя, а для достижения этой цели естественно сами, по возможности, удаляются от людей, общественной жизни и деятельности, избирая, таким образом уединенно-отшельнический род жизни. Однако необходимость такого внешнего уединения для достижения совершенства в созерцании признается не безусловной, а лишь относительной: потому подвижнику нужно быть уединенным, что в подобном состоянии аскетизм бывает удобее-носимым, чем среди мiрской жизни. [994] Собственно в такой постановке последний вывод представляется умеренным правильным, выражающим довольно точно общий смысл святоотеческого учения по данному пункту, но зато эта формула не вполне, гармонирует с предшествующими рассуждениями автора о психологических условиях чистого, ничем не развлекаемого, совершенного созерцания.

Если бесспорно, что «сила сознания, прирожденная человеческому духу, имеет известный предел и существует в определенных границах»; [995] если «между разнообразием, разнородностью впечатлений и силой мышления усматривается обратная пропорциональность» и т. д.; [996] и если, наконец, что самое главное, вполне справедливо implicite допускаемое автором положение, что условия подвижнического созерцания вполне аналогичны с деятельностью абстрактного мышления — отсутствие всяких впечатлений составляет не условную лишь, и относительную, а непременно безусловную и обязательную необходимость для всякого без исключения аскета-созерцателя.