Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая.

а) действия молитвенного, или созерцательного, аскетизма. На низшей ступени аскетизм обнимает еще некоторые методы молитвы, подкрепляемые чувственными пособиями (молитва по четкам, созерцание мертвого черепа и т. под.); однако на таком элементарном подвиге он не останавливается и стремится к полному возвышению в мiр сверхчувственный, – к достижению непосредственного соединения с Богом. Над ступенью словесной молитвы созерцательный аскетизм возвышает подвижника к внутренней, сердечной молитве, затем он переходит к еще более высшей ступени чисто созерцательной молитвы, которая находит свое завершение в состоянии восхищения, блаженного созерцания (небесного света и т. п.) и, наконец, – в состоянии бестелесности («Entcörperung») или уничтожение земного я (Vernichtung des irdischen Selbst). [1625]

Другими словами, данным подвигом обнимается стремление к частной молитве. [1626]

К богослужебному аскетизму (под которым разумеется аскетическое употребление общественного культа, как средства освящения), в частности, причисляются: аскетически урегулированное чтение священных книг, аскетическое пение священных песен, аскетическое употребление таинств, ночные богослужения (всенощное бдение), священные процессии, выставленные для созерцания святыни (в особенности реликвии), паломничества к известным местам проявления благодати. [1627]

«Социальный аскетизм», или общественно совершаемый аскетизм труда заключает в себе частью отрицательные, частью положительные аскетические действия:

a) удаление от общения с мiром;

b) отречение от обладания частной собственностью, – монашеская практика бедности.

c) умерщвление своей воли, – монашеская практика послушания.

Автор, далее, кратко приводит и рассматривает «раннейшие попытки группирования различных родов или форм аскетического поведения», [1628] причем находит, что они страдают или внесением в опыт разделения чуждой точки зрения, или неопределенностью, так что «не исчерпывают материала». Что касается приведенного подразделения, принятого Zöckler’oм, то оно в общем, по нашему мнению, правильно и целесообразно, за исключением только, кажется, отнесения монашеского изолирования от мiра к области «социального аскетизма», «аскетического труда». [1629] Впрочем, собственно для нашей цели попытка систематического обобщения различных видов исторического аскетизма не имеет важного значения, так как имеет дело собственно с православно-христианской системой аскетизма, с аскетическим принципиальным мiровоззрением, мы устанавливаем – естественно – свою специальную точку зрения, где каждый из видов аскетизма получает принадлежащее ему место и оценку в процессе христианского религиозно-нравственного усовершенствования.

«Аскетизм, как составная часть дохристианских религиозных систем, не имеет того последовательного развития, которое давало бы основание и право известным образом расположить его по периодам и эпохам». [1630] «Сделать аскетические упражнения и правила человечества предметом исторического изображения – едва ли исполнимая задача, если ограничиться при этом дохристианским мiром, и особенно его более древними временами». [1631] Если аскетизм дохристианских религий и не совершенно лишен исторического прогрессивного развития, то отдельные моменты этого развития таятся большей частью во тьме, [1632] ускользают от наблюдения и не поддаются систематизированию. Известия, касающиеся аскетизма того времени, представляют, вместе с тем, много неверного и недостаточного. [1633]

Вступление христианства в общее развитие аскетизма обозначает громадный исторический успех. [1634] Правда, существенно новых форм или методов аскетического делания христианство не произвело. Его отношение даже к не очень богатому аппарату аскетических форм иудейства было скорее ограничивающим, чем благоприятствующим их умножению и дальнейшему развитию.