Асорин. Избранные произведения

Дабы ваша милость убедилась, что страх мой не напрасен, расскажу об одном случае. Устав проповедовать против осквернения храма, я однажды, в благочестивом рвении, предпринял, казалось бы, разумную меру. И что же получилось? Когда собрался в полночь совет, некий портной, он же стригальщик шерсти, предложил обсудить следующие два пункта: 1) принятие в члены совета свинопаса N; 2) исключение священника из членов оного за то, что он отругал свинопаса, вошедшего в церковь с кафтаном на плече, как ходят козопасы; за то, что он запрещает шум, разговоры, шутки и хождение без надобности по храму во время службы; и, наконец, за то, что он с горечью и великою досадой выгоняет из нее явившихся под мухой, или же — что на его языке все одно, — пьяных. Таковое действие повторялось с N и с N.

Оратор напомнил нашумевший случай, когда в городе Авиле взяли под стражу двух алькальдов лишь за то, что они приняли участие в процессии, спотыкаясь и падая, и т. п. После предерзостной речи сего трибуна в защиту народа было единогласно решено священника из совета исключить. Этого я не боялся, а было мне страшно, что портной может протрубить атаку и они нападут на меня. Но я сохранил присутствие духа и сумел нагнать на них панический ужас, чтобы не посмели они поднять руку на служителя господня.

Дабы впредь не допустить столь гнусной наглости — чему имеются примеры, — я с той минуты, как их раскусил, решил разыгрывать роль этакого забияки-драчуна. Теперь они так меня боятся, что даже когда еле на ногах стоят, стараются спрятаться или удрать. Заседания хунты продолжаются, и, хотя они явно незаконны, ибо ведутся беспорядочно и на подпитии, а участники их вполне достойны быть отправлены в Пуэрто-Рико, способ их прекратить еще не найден. Портной в награду за свое патриотическое рвение будет и далее ими командовать. Таковы выдающиеся личности нашего городка.

Слов нет, он говорит правду: я и впрямь величайший противник поклонников Бахуса; я их неустанно громил и громить буду. Для искоренения столь отвратительного порока я прибегал к самым суровым порицаниям и чрезвычайным мерам. Их возражения мне смешны. Пророк Давид сказал: „О мне толкуют сидящие у ворот, и поют в песнях пьющие вино“. Если Бог с нами, кто нас осилит? Нечего бояться и тысячной толпы, на нас ополчившейся.

Селение наше имеет два прилежащих хутора, в каждом с десяток жителей. Более дальний расположен на вершине холма к северу от нас. С возвышенности видна Авила и открываются далекие просторы, ибо с этой стороны горизонт на довольно большом отрезке не застят горы в сторону восточную и на запад, однако к югу видно куда меньше, заслоняет утес, верно, не ниже того, что на мысе Доброй Надежды.

Хутор этот расположен в месте безводном, потому там нет ни рощ, ни садов. Обитатели держат коров и овец; на полях выращивают рожь и вику. Есть там своя церквушка, ее патрон — Иоанн Креститель. В его праздник все жители хутора пируют: без меры едят и пьют, пляшут и играют, черпая веселье в вине, а не будь этого подкрепления, они б о святом и не вспомнили. В этот день служат торжественный молебен, но, если у священника нет охоты произносить проповедь, паства остается без назидания и о том не печалится.

На хуторе есть источник отменной воды. Вытекает он как бы из большого каменного сундука с крышкой из грубо отесанных глыб. Строителю сего сооружения явно ни к чему были законы механики и гидростатики. Здешние люди полагают, что это соорудили мавры, но мне никак не верится, чтоб мавры селились в столь холодном краю, когда сами они уроженцы жаркой страны.

Называется хутор — „Хижины“. Происхождение этого названия, иначе говоря, его этимология объясняется видом тамошних домов, которые и впрямь хижины, или же хуже тех хижин, что были построены пастухами, когда это место впервые заселялось. Хотя хутор относится к Риофрио, у него есть свой совет и своя территория, за каковую хуторяне ежегодно платят дань в виде кур, двух баранов и сорока фанег ржи маркизу де Вильявисиоса, он же ныне граф де ла Рока, однако он — не владелец хутора, который принадлежит государству.

Второй хутор расположен на равнине, к западу от нас, с выходом в долину Амблес. Называется он Эскалонилья, о чем я уже говорил. Этот образует единое целое с нашим Риофрио. Невдалеке от речки видны развалины еще одного поселка. Рассказывают, он опустел из-за того, что тамошние обитатели все перетравились на свадьбе, когда вместе с разными мясными блюдами нечаянно сварили ядовитую ящерицу.