Ассы – в массы

Слава Понамарев, еще один участник процесса. С ним мы еще раньше сошлись, играя фри-джаз, потом на Каширке делали перформансы тибетской направленности, а потом, вместе концертировали на Петровском. После истории с Петровским и «Эрмитажем» появилось пространство на Болотной, индустриальное, где Володя Епифанцев делал свой театр. Появился там и Пахом и за один день был снят фильм «Зеленый слоник». Вот там, в отдельном особняке, мы уже творили чудеса и разрушали свои мозги и чужие иллюзии. Помню, Епифанцев притащил чудовищный пошлейший сериал «Провинциалка» – и это было серьезным испытанием для психики и силы воли. С Володей я познакомился раньше, когда он подыгрывал – «Собакам табака», учился во ВГИКе, а потом он связался с Олегом Шишкиным и у него случилась актерская история в альтернативных сериалах «Дрема» и «Культиватор». Внизу нас в те времена охраняли водители поливальных машин, а мы на втором этаже устраивали свои мерзости. Вячеслав делал перформансы, объекты, и до сих пор продолжает эту деятельность.

М.Б. Расскажи, пожалуйста, про тибетскую тему подробней, она же как раз тогда и появилась?

А.Т. Да, тогда появились Purba и Phurpha, два проекта – индустриальная музыка и ритуальная. Индастриал – индастриалом, но однажды одна девица притащила мне кассету, на которой монахи Бон По исполняли свои песнопения. Это уже было году в 96-м, наверное. Как раз тогда появилась Света со своей альтернативной модной историей. А у меня началась своя. Появилась девица и оставила мне запись песнопения; я включил, но как-то не вошло, потом через неделю включил опять и думаю: «Давайте-ка, ребята, я спою с вами вместе». Пробую и не могу так ровно и долго. При этом они поют спокойно и о том, что я подозреваю, чем-то близком и существующем, но при этом никогда сам к этому не привлекался. Вот подозрения мои и их знания пошли навстречу. Меня эти изменения схватили, и то, что стали открываться пространства, которые здесь не котируются ни в музыке ни в искусстве. Тренировался год-полтора; у меня стало получаться ровно, такой обратный процесс, когда ты изначально делаешь не то, что нужно, и стремишься к этому физически, а наоборот – физическая подготовка с дальнейшим изменением сознания. И так вот я и засел в шаманистической практике Бон По. Смысл воздействия был таков. Стартовая позиция меняется. Не изменяется, а меняется кардинально. Стоял на футбольном поле – а оказался на морском дне. Исходя из этого, твоя деятельность на дне морском не имеет смысла по отношению к предыдущей точке нахождения, и чем больше ты находишься там, тем больше забываешь зеленую травку. Ведь бытийная мелодрама требует от человеческой монады одной вещи – полного соглашения и принятия родового, планетарного и космического бренна. Со всеми мелкими подробностями в виде личных целей и их достижений.

Что касается Бон По, это всего лишь название и какое-то количество методов, то там это все отсутствует и ты стоишь ногами совсем в другом мире. В другом же месте существует восприятие себя как отсутствие всего, кроме основы, которая и является вселенной. Которая не имеет ничего, кроме себя самой. И глубокое заблуждение людей кроется в их дискретном мышлении, в вере в следственно-причинную связь, во внутренних диалогах, заполненных вероятностями. Вот это все является огромными минусами. Люди об этом редко задумываются, о главных вопросах. Живут общественными нормами и навязанными социумом желаниями. Социум формирует идею, внедряет ее в сознание и по приближению к цели, происходит удовлетворение. Тех идей. Про осознанное проживание тут нет речи, траты энергии, которой у основной массы людей не так уж и много, уходит на суету, мелкие вибрации и поддержание чужих и своих эгоистических иллюзий. Я никого не порицаю. Просто если передо мной зайчик, и я ему пытаюсь объяснить, что он зайчик – это неплохо для него. Но если зайчик будет пытаться быть львом, или все зайцы договорятся меж собой, что они львы, они так и будут нелепо самоутверждаться и поддерживать этот миф. Пока не встретят настоящего льва.

Одна из задач искусства и состоит как раз в том, чтоб расщепить эту «заячью историю». А помощь состоит в том, чтоб пнуть и подтолкнуть обывателя, создавать же им новые иллюзии вместо разрушенных, не нужно. Просто, когда идет соприкосновение с этим иным ритуальным цельным пространством, человек понимает, что это и есть ты. А дальше – это их личное дело и биография. Есть ведь четыре вопроса, на которые действительно должен ответить человек. Не словесно, а безмолвно.

1. Откуда ты?

2. Куда идешь?

3. Что такое ты?

4. И что такое мир?

Вот так начались музыкальные ритуалы и концертно-гастрольная деятельность новая. При этом применялась техника воспоминаний. Объектом и артефактом служила та кассета, и благодаря этому ключу, ты открываешь дверь и вспоминаешь, вспоминаешь, вспоминаешь. Примерно то же самое делал Джимми Хендрикс, в которого что-то входило, и он внутренним ощущением нащупывал в себе воспоминания и проецировал вовне.