Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Но разговор был не радостным. Он был тяжелым. Попытки снабдить товарами население сталкивались с нуждами армии. В Черном Яру военные отобрали у гражданских ведомств теплые вещи и даже посуду. В Астрахани в рабочие кварталы (Селены, например), целыми сутками не завозили хлеб вообще[1042]. Продуктовые карточки разворовывались.

Руководство края пыталось обвинить в сложностях несознательное население. Трусов отвечал: в основе сложностей лежат проблемы с кадрами, которых привлекла к работе коммунистическая партия.

12 февраля прошло еще одно профсоюзное собрание, в котором участвовали более тысячи человек. Председательствовал все тот же Трусов, но уже совместно с Унгером. Обсуждался только один вопрос – продовольственный. На собрании настоял ряд отраслевых профсоюзов, потребовавших повышения норм выдачи хлеба. Представитель продкомитета рассказывал: в Красном Куте скопилось двести вагонов с хлебом, но не хватает паровозов. Поэтому пассажирское сообщение отменено, и весь подвижной состав будет перевозить только хлеб, семенной материал и военные грузы. Сам докладчик планировал выехать в Самару, чтобы искать дополнительные паровозы. Кроме того, Аристов объявил сбор добровольцев для вооруженной экспедиции в Ставрополье за хлебом, предложив желающим присоединиться.

Энтузиазма предложение Аристова не вызвало. Собравшиеся, захлопав пытавшуюся читать им мораль Колесникову, потребовали увеличить норму выдачи хлеба и ввести свободу торговли мукой, картофелем, мясом и другими продуктами. «В продовольственных лавках нет ничего, кроме тухлой рыбы, – говорили они, – если еще месяцем-другим ранее можно было обойтись без хлеба, поскольку имелись другие продукты, то теперь не осталось ничего».

Демократичный Трусов ставил на голосование все поступающие предложения. При этом он объяснял, что повышение норм нереалистично, поскольку запасов в городе просто нет, и единственное, что можно сделать, – уровнять выдачу, уменьшив ее для оборонных предприятий.

К двум часам ночи созрел компромисс: ввести единую норму для рабочих и совслужащих – фунт хлеба в день, повысить норму выдачи для детей с полуфунта до 3/4 фунта и оставить норму для буржуазии в 1/2 фунта[1043].

21 февраля уставший от внутрипрофсоюзных споров Павел Унгер подал в отставку. К руководству Союза Союза вернулся Александр Трусов. Его заместителем стал металлист Федор Трофимов, ответственным по культурно-массовой работе избрали Михаила Непряхина, секретарем – Рабиновича. Кроме этой четверки, в Президиум – но уже на рядовой основе – избрали Унгера и Баграмова[1044].

Январский солдатский мятеж

В январе 1919 года в Астрахани вспыхнул солдатский мятеж, обойденный молчанием и в газете «Коммунист» и в официальной истории местной организации КПСС.

Архивные записи об этих событиях содержатся в докладной председателя Реввоенсовета XI армии Александра Шляпникова на имя Владимира Ленина.

Еще с декабря 1918 года, – пишет Шляпников, – в городе идут разговоры о восстании. В их основе лежит «недовольство местной властью с ее порядками, особенно продовольственной и административной разрухой, беспорядочными арестами, производимыми не только ЧК, но и различными сельскими и волостными ком. ячейками, комитетами бедноты, отдельными комиссарами и т. д.»[1045].

Грасис, Колесникова и Бош, проводившие активную политику ломки «астраханской мелкобуржуазной среды» путем активного использования ЧК и комбедов, полного отстранения уважаемых в народе местных лидеров, быстро добивались сдвигов в общественных настроениях в антисоветскую сторону.

Особо недовольны были солдаты 45-го и 180-го полков, мобилизованные из незнакомых с крепостничеством астраханских сел. У них были причины: «не подготовлены помещения, нет обмундирования, солдаты, как скот, в том, в чем пришли, валяются на полу, в грязи».

Из 1-го Астраханского караульного батальона проверяющие сообщали, что «дисциплина отсутствует, помещения тесные, многим красноармейцам не на чем спать, не хватает белья и обуви, много венерических, не осмотренных врачами больных. Для нужд батальона всего три лошади, в то время как для командира тоже три коня, которых он держит при своей квартире»[1046].

О состоянии дел в армии убедительно свидетельствует отчет полевого контролера Синикова, проводившего ревизию в Калмыцком полку: «красноармейцы (калмыки) не имеют совершенно нательного белья и по два-три месяца ходят в своих лохмотьях, что и завелось несметное число паразитов, в баню ни разу не ходили, и тела покрылись толстой чешуей грязи, по-русски говорит очень незначительная часть, сапог нет совершенно, находятся почти что босыми в каких-то чунях наподобие лаптей, и те все оборванные». Не было котлов для варки еды, кипятильников чая, печей. Особенно в жутких условиях находились лошади: голодные, запаршивленные, в страшной тесноте, без всякого ухода: «ввиду недоедания и плохого ухода ежедневно погибает около десятка лошадей, оставшиеся едва влачат свое жалкое существование…»[1047]