Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

18 марта народный комиссар внутренних дел Александр Перфильев прямо у себя в офисе застрелил посетителя[523]. Посетителем был некто Фролкин, а история была связана с харрасментом. Перфильев вовсю пользовался служебным положением, рассказывая машинисткам комиссариата о преимуществах социализации женщин. Особенный его интерес вызывала Т. Егорова, которой он предложил задержаться на работе. Девушка попросила сослуживицу сходить за солдатом Фролкиным, который приходился ей двоюродным братом и, кстати, входил в полковой комитет. Вскоре появился и Фролкин. Он был возбужден, выкрикивал ругательства и с револьвером в руке ворвался в кабинет комиссара.

В результате Фролкин получил огнестрельное ранение и спустя семь часов скончался. Напуганные Егорова и ее подруга объясняли происшествие самоубийством. Однако входное отверстие от пули было у Фролкина в спине, что делало подобную версию сомнительной. Наутро сотрудники и особенно сотрудницы комиссариата потребовали строгого расследования, угрожая забастовкой[524].

Спустя неделю о расследовании дела членам правительства доложил железнодорожный комиссар Лабунский. По его мнению, стрелявший открыл огонь из телефонной будки, причем стоя на коленях. Пуля пробила стул, Фролкина, оставила след на стене, но так и не была найдена. Скорее всего, кто-то забрал ее на сувенир. Лабунский пытался опросить Перфильева, но участвовавший в производстве по делу комиссар юстиции большевик Вейнмарн не дал ему закончить допрос. Вейнмарн был крайне расстроен, взволнован, вынужден признать факт убийства, после чего уединился и перестал отвечать на звонки коллег.

Перфильев был отстранен от должности 19 марта, а Вейнмарн ввиду отсутствия отправлен в отставку. Вместо них наркоматы внутренних дел и юстиции возглавили соответственно большевик Хумарьян и максималист Цыпин.

Ашот Хумарьян был интересной личностью. 43-летний уроженец Тбилиси, вел революционную работу с 1905 года, работал наборщиком в Бакинской подпольной типографии, печатавшей ленинскую «Искру», неоднократно подвергался аресту, был в ссылке и оказался в Астрахани в результате очередного конвоирования, где и был поставлен на жандармский учет.

Перфильев исчез, покинув город в неизвестном направлении. Чуть позже его фамилия окажется в списках комсостава 21-й стрелковой дивизии РККА, в которой он станет начальником по снабжению[525].

Как видим, конфликтов по собственно партийной линии в краевом правительстве не было. Основной проблемой Совнаркома стала текучесть кадров. Многие люди поняли, что эта работа им не по плечу. Что показательно, они не держались за должности, передавая их своим более подготовленным товарищам.

18 марта покинул должность комиссар судоходства Баланин. Его выдвигал профсоюз работников верфей, то есть Баланин, скорее всего, принадлежал к большевикам или сочувствующим. 28 марта ушел в отставку нарком финансов Рушевский, 2 апреля сдали дела нарком здравоохранения Гузиков и железнодорожный комиссар Лабунский. Еще в середине марта были сменены комиссар труда и комиссар призрения (это ведомство стало прообразом современных органов соцзащиты).

6 апреля в отставку подал председатель Продовольственного комитета меньшевик Михаил Непряхин. Впрочем, собрание служащих упросило его остаться[526].

28 марта Цыпин отбыл на съезд эсеров-максималистов. По возвращении он фактически стал вторым человеком в губернском правительстве, очень часто заменяя главу кабинета. Подпись Цыпина стоит под множеством решений Совнаркома того времени.

В тот же день город покинул Мина Аристов с отрядом в 330 человек, включая 80 конников. Он выдвинулся на фронт, в направлении Тамбова.

Еще один отряд – экспедиционный корпус из 1000 человек – во главе с левым эсером Сергеем Буровым отправился в Порт-Петровск (совр. Махачкалу). Астраханцы вместе с бакинскими рабочими рассеяли банды местных националистов, но 27 апреля Буров погиб в бою. Его тело было перевезено в Астрахань, а Александровский сад в память о герое переименован в Буровский.

Краем по-прежнему управляла коалиция большевиков, левых эсеров и максималистов. Особняком стояли анархисты. Они захватили под свои нужды какой-то административный объект, и Совнарком спешно подыскивал им другие помещения.

Между тем возглавивший правительство левый эсер Войцехович тяжело заболел. Нервные перегрузки привели к анемии мозга. Так в тот период называли заболевание, вызванное уменьшением притока крови в головной мозг и сопровождающееся полуобморочным состоянием, а также проблемами с сердцем. Войцехович сдал пост и отправился на лечение[527].

28 апреля председателем Совнаркома стал Ашот Хумарьян, что завершило трехмесячное левоэсеровское управление краем. Однако Хумарьян явно не был руководителем вождистского типа, и принцип трипартизма сохранялся.