Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Более того, еще 25 апреля сам Хумарьянц… вышел из местной большевистской организации. Вместе с ним ее покинули Трусов, Трофимов, Унгер, Батов, Дианов, Попова, Негодов и Колясов. Все это были старые партийные работники, в основном вступившие в РСДРП еще до Февральской революции и прошедшие подполье. За их плечами стояли профсоюзы. Идеологом и организатором раскольников, естественно, стал Трусов.

Приют им дал комиссар образования левый эсер Бакрадзе, расположившийся в доме Печенкина. Теперь в этом здании находились еще и старые большевики.

«С занятием господствующего положения нашей партии, – писала группа отколовшихся, – в нее потянулись лица, совершенно ничего не имеющие ни с партией, ни с идеей партии, ни с программой, ни с задачами, целями и тактикой, и полезли в организацию занять места во власти. Есть и такие, которые мыслят и помешались на этом, чтобы быть большевиком, нужно делать одно – бей, стреляй, режь и дави всех, кто не хочет так думать и так делать, как они думают и делают. Видя безответственное поведение местной организации, мы, группа старых партийных работников (коммунистов-большевиков), не желая нести нравственной ответственности за действия безответственных “большевиков”, выходим из местной организации “большевиков”, чтобы создать новую, сознательную и здоровую организацию»[528].

После этого Трусов отправил в Москву списки лиц, кого он предлагает немедленно исключить из партии.

Большинство астраханской парторганизации, охарактеризовавшее бунтарей как «отколовшихся интеллигентов», напрасно рассчитывало на Центр. Попытка Москвы надавить на Трусова и принудить его к примирению ничего не принесла: своевольный профсоюзник, не стесняясь в выражениях, высказал в адрес высокого начальства все, что по этому поводу думает: «передайте тов. Свердлову, что как бы он плохо не думал о провинции и провинциалах, все же не всякий “ваш” – сиречь, столичный – рядовой годится к нам в генералы»[529].

Разногласия достигли такого уровня, что «большевики-коммунисты» выдвинули своего кандидата на пост председателя горисполкома. Противостояла им коалиция из новых большевиков, левых эсеров и максималистов, которая, естественно, и одержала верх. Председателем горисполкома стал коммунист Батов, а заместителем – левый эсер Фомин[530].

После этого раскольники – Хигер, Дианов и Чернов – покинули городской Продовольственный комитет, в состав которого они входили[531].

Лишь к концу июня конфликт удалось сгладить.

Зато по межпартийной линии царило полное взаимопонимание. Очередной иллюстрацией этого сотрудничества стала передача власти от городской Думы к Советам, окончательно состоявшаяся в конце весны. 14 мая городской Совет депутатов рабочих и солдатских депутатов избирал своего руководителя. Баллотировались большевик Трусов и максималист Цыпин. Трусов занимал умеренную позицию и по-прежнему полагал возможным сохранение городской Думы. Цыпин теперь был настроен более решительно и настаивал на передаче всей власти Советам. В результате Трусов снял свою кандидатуру, руководителем городского Совета был избран Цыпин, который предложил взять на работу старый аппарат Думы и занять ответственные посты в городе меньшевикам и правым эсерам[532].

Не менее примечательно, что в мае Цыпин предложил издавать единую советскую газету, отказавшись от отдельных партийных изданий. Предложение не было поддержано, но сам факт его говорит о многом.

В целом к лету большевики обрели некоторое преимущество в Советах, о чем свидетельствует состав астраханской делегации на V Всероссийский съезд Советов. В ней было восемь ленинцев и шесть левых эсеров[533]. Обсуждая наказ делегатам, губисполком десятью голосами против шести поручил поддержать заключение Брестского мира[534].

Парадоксальным образом преимущество большевиков было сформировано за счет сел. В столице края преобладали левые эсеры. Городской Совет Астрахани призвал к войне с немцами, потребовал ускоренной социализации промышленности (вместо «рабочего контроля») и делегировал на съезд двух левых эсеров (Якубчика и Краснова) и внепартийного профсоюзника Бурлакова из союза металлистов. Протесты Трусова были проигнорированы. Из числа депутатов Горсовета большевиков было всего 17, левых эсеров и максималистов 22–25, а беспартийных около 30. Руководил горсоветом максималист Цыпин[535].

Анархия – мать порядка

Практически все сведения о работе анархистов Астрахани в данное время нам известны из воспоминаний Нестора Махно. В марте 1918 года он был вынужден покинуть оккупированную немцами Украину. Товарищи поручили Махно выяснить положение дел с анархистским движением в России, побывав в Ростове-на-Дону, Саратове, Царицыне, Тамбове, Москве и Астрахани.

В конце апреля Нестор Иванович прибыл в Астрахань. Посмотрев на развалины в центре города и немало изумившись им, он попробовал получить временную работу в местном исполкоме. Принявший его максималист Авдеев предложил Махно потрудиться в агитотделе.