Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Но пресечь мероприятия правых эсеров у советских начальников получалось не всегда. На собрания к эсерам приходили сотни людей. Одно из наиболее крупных мероприятий состоялось в Верхнем Баскунчаке, где 250 человек пришли на лекцию о программе эсеров. Идея свободного рынка здесь была воспринята на «ура». Рядом находились огромные солепромыслы, а чуть севернее, под Саратовым, в изобилии имелся хлеб. Спорить с эсерами по вопросам торговли местным большевикам было трудно[545].

Правые социалисты отказались занимать командные высоты, но некоторые из них вошли в новые органы власти. Одним из руководителей краевого комиссариата труда стал правый эсер Сигалов, который от имени наркомата участвовал в профсоюзных собраниях и выступал перед коллективами. Меньшевик Аствацатуров трудоустроился в Комиссариат юстиции на должность общественного заступника[546]. Эсер Семенов стал членом коллегии наркомата земледелия[547]. Меньшевики Иванов, Цетлин, Сарабьянов и правый эсер Беляев трудоустроились в городской Совет народного хозяйства[548].

Надо сказать, что эсеры преуспевали больше меньшевиков даже в городе. Отчасти это было связано с тем, что их организация еще не успела организационно расслоиться и жена максималиста Цыпина, например, была казначеем местной партийной организации правых эсеров.

Ячейки сторонников партии существовали на железнодорожном узле Астрахань-II, на заводе Нобиль, Верхнем Баскунчаке и т. п.[549] Съезд железнодорожников, объединивший представителей коллективов от Астрахани до Урбаха, избрал главой Исполкома Совета эсера Воробьева, а в сам Исполком, состоявший из девяти человек, – пятерых эсеров[550].

Была выпущена эсеровская «Памятка рабочему». На Форпосте эсеры вовсю пользовались возможностями дискуссии в Социалистическом клубе. Здесь, в доме Гулиной, советский сотрудник Сигалов рассказывал, что сам он, конечно, горячий сторонник Советов, но власти у Советов быть не должно. Это не анекдот, а почти дословный пересказ его речи из эсеровской прессы[551].

Партия вышла в решительную оппозицию новому правительству. Она критиковала его за непрофессионализм, требовала полной свободы торговли, настаивала на уравнительном землепользовании (то есть скорейшем изъятии земли у казаков). Партия призывала к сдержанности при национализации крупных хозяйств с целью сохранения управляемости ими, и очень невнятно декларировала необходимость рабочего контроля. Главной ее опорой, очевидно, были крепкие крестьяне и ловцы, а также торговые люди.

В Астраханском уезде правые эсеры вообще предприняли попытку перехватить власть. В начале апреля под председательством Терещенко и Сигалова они собрали делегатов из сел, провозгласив этот сход уездным съездом Советов. Представители губисполкома приглашены не были, а когда они все же пришли, их просто не пустили в зал. Съезд принял решение поручить уездным властям самостоятельно, без вмешательства из города, распределять продовольствие, осуществляя поставки рыбы за пределы губернии в обмен на хлеб. Речь шла о промышленных масштабах. Один из делегатов, например, таким образом пригнал из Саратова девять вагонов с мукой и был возмущен, что теперь у него их конфискуют по твердой цене[552].

На подобные действия власти Совнарком реагировал болезненно. Еще в феврале был закрыт кадетский «Астраханский вестник».

2 марта обнародуются «Правила о порядке издания периодической прессы», в которых говорится, что издания, «сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов», подлежат закрытию[553]. В этот же день была закрыта меньшевистская газета «Свободная мысль»[554]. Впрочем, меньшевики просто переименовали свое издание и вплоть до лета выпускали «Живую мысль».

7 марта левый эсер Перфильев и большевик Хумарьянц, отвечавшие за милицию и печать соответственно, принимают решение конфисковать очередной выпуск эсеровского «Голоса революции». Одновременно в Царевском уезде пресекается дальнейшее издание эсеровского «Листка для народа». Заодно там же были арестованы руководители уездной земской Управы, по случаю состоявшие в партии эсеров. Это вызвало протесты. За коллег вступились служащие земства, пригрозившие забастовкой солидарности. Арестованных пришлось выпустить[555].

21 марта был конфискован тираж «Астраханских епархиальных ведомостей». Владыка Митрофан регулярно размещал в «Ведомостях» статьи с разоблачениями социализма, причем любого, так что конфискация была связана с размещением очередной критической статьи, которая, по мнению Хумарьянца, вызывала ненужный раскол в обществе.

27 марта последовало предостережение «Астраханскому листку».

14 апреля вышел последний номер эсеровского «Голоса революции». Всего с начала года вышло 18 номеров газеты. Решение о закрытии газеты принимал лично максималист Цыпин, который, угрожая ревтрибуналом, потребовал от владельцев типографий прекратить печатать любую правоэсеровскую продукцию[556].