Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

За первое полугодие 1918 года было собрано 26 млн. руб. налогов, в то время как недоимка составила 35 млн руб. Денег не платили ни предприниматели, ни граждане. В Енотаевском уезде, например, не удалось собрать земский сбор за 1917 год, что парализовало волостные управления и слабенькую местную систему образования[577]. При этом собрание села Княжино (ныне Вольное) постановило не платить налоги и в 1918 году[578]. Красноярское земство объявило себя несостоятельным, предложив учителям самим искать себе работу[579]. На апрельском съезде уездных советских делегатов заметная часть депутатов открыто заявляла, что считает затраты на агрономов лишними[580].

Селяне открытым текстом говорили, что не считают нужным содержать ни школы, ни больницы, ни землеустроителей. У них есть свой мир, и если губернским властям нужны все эти странные причуды, то пусть сами и платят.

Между тем деньги у губернских властей уходили стремительно. К июлю было отпущено из банков 58 млн руб., в том числе 16 млн руб. на субсидии водному транспорту, который ввиду военных действий оказался блокирован за Симбирском. Еще 10 млн руб. было решено отпустить на систему образования, а в июле эту сумму увеличили до 15 млн руб.[581] Финансировались здравоохранение, приобретение мануфактуры, пенсии инвалидам мировой войны и вдовам Георгиевских кавалеров.

Весной отдельные проблемы составила оплата участникам январских боев. Солдаты требовали жалованье, а рабочие – оплаты забастовочных дней. Сумма была одинаковая – по 414 руб. на человека. «Надо было удовлетворить требования 4500 вооруженных человек, собравшихся в крепости и нередко грозивших оттуда советской власти», – рассказывал Жадаев[582].

Не забыли и про семьи погибших. Родственникам павших и раненых борцов за советскую власть выплатили компенсацию в 5773 рубля, а близким случайно погибших гражданских – в 1515 рублей[583].

Рабочий вопрос и промышленность

Профсоюзное движение, ведомое такими яркими людьми, как Трусов и Трофимов, переживало период своего стремительного роста. Возникли союзы строителей, домашней прислуги, кожевников и многие другие. Число членов профсоюзов достигло 52 000 человек, включая, впрочем, безработных[584].

21 февраля прошло первое объединенное собрание профсоюзов. Присутствовало 147 делегатов от 31 организации.

Требование восьмичасового рабочего дня было достигнуто, хотя чуть позже Советам и профсоюзам придется убедиться, что в ряде случаев от данного правила надо отходить.

Было принято положение о рабочем контроле. Фабзавкомы получили право определять минимальную выработку, получать информацию о формировании себестоимости продукции и обрели доступ ко всей деловой переписке. Эти правила ликвидировали коммерческую тайну, но зато позволяли проверить, действительно ли у предприятия нет возможности повышения зарплаты.

Между тем на рынке труда ситуация обострялась. С января 1918 года закрылось 35 предприятий, и без работы осталось полторы тысячи человек. Число беженцев уже к июлю достигло 28 000 человек и постоянно росло. Среди них было как минимум 7000 армян, спасавшихся от вторжения турецкой армии в Закавказье[585]. Многие беженцы осели в селах. Например, в Астраханском уезде теперь проживало 2700 беженцев, не считая 2000 австрийских военнопленных и 950 высланных туда же германских подданных. Еще 2500 беженцев и иноподданных, а также 850 пленных было в Енотаевском уезде, свыше 7000 в Черноярском и 8100 в Царевском уездах. Помощь им оказывалась датским и шведским консульствами[586].

Помощь была недостаточной. Пленные ходили с мешками по улицам и выпрашивали хлеб[587].

Комиссар труда Фролов (большевик) пробовал централизовать движение трудовых ресурсов, то есть выявить наличие вакансий и направить туда работников. 10 апреля им была открыта Биржа труда. Ежедневно на нее приходило по 140 человек. К середине лета удалось трудоустроить 2800 человек[588].

Были открыты доступные столовые. К концу лета их было четыре[589]. Обед в них стоил всего 50 копеек, а для членов профсоюзов существовала половинная скидка.

Совнарком пытался поддерживать производство субсидиями, а рынок труда – общественными работами.

Например, машиностроительному заводу бр. Седовых был сделан заказ на строительство понтона.

Относительно уверенно чувствовали себя секторы, ориентированные на личное потребление и имевшие запасы сырья. На Солянке, например, выдавал продукцию кирпичный завод «Прогресс», считавшийся по местным меркам крупным предприятием с сотней занятых сотрудников. До восьмиста человек трудились в швейных мастерских, часть из которых разместилась в самом центре города – на углу Табачного ряда и Ахматовской улиц в бывшем магазине Ильина. В мае ими был открыт швейный магазин.