Астрея. Имперский символизм в XVI веке

Теме имперского герба был посвящён и подарок[467], по традиции преподнесённый городом королю на следующий день после въезда (Илл. 20b). Статуэтка из золочёного серебра работы мастера-ювелира Жана Реньяра изображала конную фигуру Карла, стоящую на двух колоннах герба. Карл был представлен императором, в типичной позе Марка Аврелия (Илл. 1), с короной, которую довольно ненадёжно держит над его головой имперский орёл. Внизу, в образе Кибелы, едет в колеснице королева-мать, восторженно глядящая на своего имперского сына. Её сопровождают другие дети, также в различных мифологических ролях. За колесницей шествуют четыре монарха, носивших имя Карл – два императора и два короля Франции.

Этот подарок сводил в одно общее, всеобъемлющее заявление темы обоих королевских въездов. Эти темы носили ярко выраженный имперский характер, сочетавшийся с мотивом мира и окончания религиозных войн. И каковы бы ни были влияния, проявившиеся в этой работе, очевидно, что целью всей подобной пропаганды являлось построение идеи французской монархии. Король достиг совершеннолетия, ослаблявшие монархию религиозные войны закончились, и через брак эта идея получила свежее имперское наполнение.

Церемония въезда и Академия поэзии и музыки Баифа

Церемонии королевских въездов веками следовали одной и той же, практически неизменной традиции. Декорации всегда ставились в одних и тех же местах по одному и тому же маршруту. В назначенный день монарх подъезжал снаружи к воротам Сен-Дени, куда для приветствия и выражения преданности выходила процессия. Она всегда состояла из одних и тех же представителей, шествовавших в одном неизменном порядке: мэр, члены городского совета, представители университета, города и так далее. Никаких отступлений от устоявшейся традиции при въезде Карла IX не было, и так же, как и всегда, церемония сопровождалась музыкой.

По свидетельству Буке, Карлу очень понравились триумфальные арки и прочие декорации, а также «различные музыкальные инструменты», игрой которых была оформлена церемония[468]. Бухгалтерские записи упоминают о сооружении подмостков для музыкантов[469] возле арки у Порте-окс-Пэнтр. Тот же источник сообщает и о выплатах гобоистам за игру в этом месте в день въезда короля[470]. И там же мы находим упоминания о расчётах с парижскими музыкантами Ноэлем Дюраном и Жаком Хемоном за игру на церемонии въезда королевы и на банкете, данном в её честь городом[471].

Один малоизвестный поэт, присутствовавший на обеих церемониях, говорит о том, что вид уличных декораций вызывал множество восторженных возгласов:

Quelles superbes tours, colosses & statues,
Quels grands pegmes aislez se voyant par les rues
Entez dedans les cieux:
Iò, quelz ieux publics! quelles voix eclatantes
Par les theatres haults![472]
(Какие же колоссы, изваяния, и башни сколь пышны,
И сцены вознесённые – их видишь ты – как высоки!..
В небесных словно созданы руках!
Какие ж развлеченья для народа, и сколь громки крики,
Как громки крики в этих театрах в небесах!)

Можно предположить, что основанная за год до этого под покровительством Карла IX Академия поэзии и музыки Жана Антуана де Баифа[473] внесла определённый вклад в создание музыкальной составляющей церемоний въездов, разработанных коллегами Баифа по Плеяде Ронсаром и Дора. В рассказе Буке о въездах[474], а также в различных работах самого Баифа, присутствуют его стихи, посвящённые этим событиям. Одно из них под названием «Presage Hieroglife» сообщает о золотом веке спокойствия и мира, который в качестве нового Августа провозгласит Карл[475]. Другое, пророчествующее о том, что брак Карла и Елизаветы принесёт мир и окончание всех распрей, оканчивается словами:

Chantâmes cet accord, qui le trouble acoysa:
Soit le lien durable, & la Paix eternelle[476]

.(Воспели мы тот [брачный] лад, который смуту успокоил.
Пусть будут узы [Гименея] прочными, и вечным – мир).

В уставе академии Баифа слово acoyser (успокаивать, умиротворять) используется для описания эффектов, которые, по убеждению её создателя, была способна производить «метрическая поэзия и музыка»[477]. А это стихотворение должно было прекрасно подходить для хора, который мог исполнять его возле одной из декораций в то время, как королевский патрон Академии проезжал мимо, окружённый символами приближающейся эпохи вечного мира.