Астролябия (СИ)

Можно сказать одно: быть готовым — это уже половина победы. Знать — значит быть готовым. Чуять магию за десятки километров, в зависимости от мощности источника — дивергенции, специального режима для часов. Необходимое снаряжение под стать и иллюзиям — прятаться за ними от любого; и бомбе (никто не планировал ее брать, но Акс случайно наткнулся, пока искал иллюзии), что должна активироваться по нажатию всего одной кнопки — и есть три секунды, чтобы унести ноги. Крайний случай, потому что был довольно необычен её механизм: отсылавшие к живой плоти ткани, скрепленные так, что напоминали внутреннюю поверхность кожи или брюха. Но все же им необходим запасной выход — к такому заключению пришел Чед, когда они отдышались и, в свою очередь, тоже еле спаслись, только уже от продавца.

Никогда не знаешь, что за тварь скрывается под маской, пытаясь впарить тебе втридорога свою мешанину под видом волшебного раствора. С другой стороны, и его понять тоже можно, ведь к нему заявляются такие же хмыри без лица, да и вообще живет он в городе, где большинство людей прячутся под тряпками (за исключением, пожалуй, барышень, что продают себя).

Он окинул взором прилипающий к горизонту лес и выпустил пропитанный волнением воздух, до последней капли. Влажный, безжизненный — вот что он отдает природе взамен, поддержания его жизни. Отдает лесу, каждому дереву — они меняются, насыщая друг друга всем, что требуется, до поры до времени. До того момента, пока не появляются звери, и не вмешиваются в жизни всех… Очень красивая получилась бы сказка — но далекая от правды. Единственные звери, которые вмешиваются во все на свете — люди.

Ему можно сбежать, исчезнуть во тьме в одиночку. Стоит только хорошенько собраться. Но через валежник и коряги просто так не пробраться двумя ногами, не продраться через ветки двумя руками, не углядеть просветов среди колючих стволов всего двумя глазами. Люди слабее животных по одиночке, слабее даже в толпе, если у них нет общего дела, общих намерений.

Все эти люди в ужасе леса животного и строят из него леса свои собственные, из камня и дерева, из пота и крови, из чертежей и схем, во славу страхам. Никто не хочет испытывать беспокойство дольше, чем если бы оно приносило какую-то пользу, никто не хочет бояться дольше, чем если бы это спасало их жизни. Так сознание противится своей природе: оно избавляется от всего неуютного, что приносит это естественное обитание… И помогает им в этом даже не столько выпивка или райница, сколько убеждение — в том, что их желания и потребности будут исполнены… Но и об этом не стоило сейчас думать.

Леса из строительных материалов, обработанной древесины, протягивались вдоль границе с лесом из древесины дикой. Сотни слепленных глыб на квадратный метр, восходящие к небу. Отделенные друг от друга стенками огромных коробок люди в брошках и ободранных рубахах, кулонах и протертых штанах, сережках и без сапог, посреди гнилых балясин, балюстрад и пилястров. Все в ярких огнях, бумажных и картонных фонарях, масляных лампах, хаосе цветов стекла и краски. Под каждой высоченной громадиной устроилась маленькая, но в тысячу раз более шумная и пылающая хижина, наполненная пьющими мужиками, окруженная блюющими мужиками.

В одну из таких забрели и друзья пару часов назад. Там поджидал один из ярчайших представителей местного контингента — продавец магической мелочевки, от которого несло машинной смазкой и пивом. Пожалуй, он был даже слишком ярок: пестрые штаны, пестрый плащ из лоскутков кожи, некогда белые ботинки и белая тряпка, обернутая вокруг головы. Ни Акс, ни Чед и не думали возлагать какие-то доверительные надежды на слова того, кто прячется под маской… Но, судя по его светящемуся огнями обиталищу, обвешанному красными лампами, он не больно-то намеревался скрываться. Да и длина в плечах, какой позавидовал бы бык, намекала на то, что получить все добро (а в том числе — райницу и болтушку) можно только одним и вовсе не честным способом.

16:59

Красный закат. С третьего этажа он выглядел еще более уныло, чем обычно. «Ох, красный закат — кровавый закат! Значит, прольется кровь! Какой символизм!» — ерничал он, вспоминая магов. Встреча с ними здесь, на юге, всегда вызывала колебания эмоций города, чаще всего гнева, и Акс не видел причин мыслить иначе, хотя где-то люд обожал их. «Потому что не знают», — многозначительно и почти вслух уронил он, состроив сердитую гримасу. У него были и свои причины.

Маги виделись ему существами наподобие пчёл, а вся их братия — чем-то вроде улья, только вот улей прекрасно сбалансирован, продуман. Вряд ли можно было притянуть подобные эпитеты к нынешнему Столу, он был каким-то шатким, сомнительным и неумелым подобием. Зато пчела олицетворяла мага как нельзя лучше. Акс сам придумал эту характеристику и любил называть их так. Дружные и слепые, ведомые инстинктами, послушные. Единственным, что Акс не считал скверным пережитком прошлого, были честь и достоинство мага, потерять которые означало потерять лицо и имя.