Атаман А.И. Дутов

Однако до начала боевых действий они были существенно ниже. Для сравнения накануне Гражданской войны в сентябре 1917 г. твёрдые цены на пшеницу по Оренбургскому уезду составляли 6 руб. 12 коп. за пуд, по Верхнеуральскому и Троицкому — 5 руб. 32 коп. Рожь стоила 5 руб. и 4 руб. 50 коп. соответственно. Овёс — 5 руб. 20 коп. и 4 руб. 40 коп. соответственно. Пуд ячменя по всей губернии — 4 руб. 50 коп., гороха — 7 руб., проса — 4 руб. 40 коп.[1662] Следовательно, по сравнению с сентябрём 1917 г. цены на продукты в 1918 — начале 1919 г. выросли в среднем в 2–3 раза.

Для сравнения с 10 августа 1918 г. оклад рядового Народной армии составлял 45 руб., начальник дивизии получал 750 руб., командующий армией — 1000 руб.[1663] Командующий войсками Оренбургского военного округа на июль 1918 г. имел месячный оклад в 1800 руб. и 1000 руб. на разъезды и представительские расходы[1664]. Оклад Войскового Атамана с марта 1919 г. составил 3000 руб.[1665] Месячное жалованье рядового бойца армии Колчака было определено в декабре 1918 г. в 10 руб., младшие офицеры получали по 480 руб., командир полка — 800 руб.[1666]

Особую сложность представлял финансовый вопрос. Властям не удавалось собрать с населения налоги. На территории Южного Урала, подконтрольной омскому правительству, в 1919 г. наблюдалась сильная инфляция, ходили разнообразные денежные знаки. Особенно распространены были стремительно обесценивавшиеся керенки, активно печатавшиеся на территории Советской России. Значительные сложности повлёк обмен керенок весной 1919 г. на краткосрочные обязательства государственного казначейства в Омске. Однако в начале Гражданской войны сложилась обратная ситуация — денег не хватало. В этой связи ввиду прекращения связи с центральной властью и отсутствием кредитных билетов в финансовых учреждениях края с декабря 1917 г. в Оренбурге стали печататься местные временные денежные знаки (первоначально — 100– и 5-рублевого достоинства), пользовавшиеся большим спросом у населения[1667]. Эти же знаки продолжали иметь хождение и после взятия красными Оренбурга в январе 1918 г. Красные также печатали местные деньги.

С установлением в регионе казачьей власти в конце сентября 1918 г. было решено продолжать выпуск местных знаков, поскольку финансовой помощи Оренбургу со стороны не предвиделось, финансовое положение вновь оказалось катастрофическим[1668], а Комуч, памятуя летние противоречия с Дутовым, отказывался поддержать оренбургское правительство в этом отношении. Для выхода из кризиса нужно было не менее 5,5 миллиона руб. Этих денег Оренбург, несмотря на угрозу возобновить печатание собственных денег, от Самары так и не получил. И таким образом, был осуществлён выпуск дензнаков достоинством в 1, 3, 25 и 100 руб. Впрочем, выпуск был санкционирован Дутовым уже постфактум — на практике деньги печатались с июля 1918 г., т.е. с момента возвращения белых в Оренбург. Для пополнения казны в июле 1918 г. в Оренбурге осуществлялась ограниченная продажа казённого спиртного по карточкам, однако вскоре она была свёрнута. С ноября возобновилось печатание бон номиналом в 500 руб. Денежные знаки должны были быть со временем обменены на общегосударственные. 25 октября Дутов санкционировал выпуск денежных знаков на общую сумму до 150.000.000 руб. Впрочем, так называемые дутовки имели хождение лишь в Оренбургском и Верхнеуральском уездах. Уже в июле 1918 г. ни Челябинск, ни Троицк эти деньги не принимал[1669]. Лишь впоследствии Российское правительство в Омске оказало финансовую помощь Оренбургскому казачьему войску. По недавно обнаруженным данным общая сумма выпуска «оренбургских» денежных знаков составила 202.835.600 руб.[1670], из которых примерно 140 миллионов выпустили белые и порядка 60 миллионов — красные[1671]. Добавлю, что Дутов был противником изъятия керенок, осуществлённого на востоке России в 1919 г.[1672] 1 января 1919 г. в Оренбурге открылся Казачий банк, его основной капитал должен был составить 5 миллионов руб.[1673] Предполагалось, что текущие счета в банке открывались под 6% годовых, годовые вклады — под 7%, а долгосрочные под 8%[1674]. Стремясь поддержать казаков, войсковая администрация считала возможным, чтобы они на текущий счёт вместо денег сдавали хлеб, а получали обратно деньги с процентами.