Атаман Устя

Три удочки закинуты у него въ воду и воткнуты въ дырья баркаса; два поплавка тихо лежатъ на вод, а третій ужъ давно прыгаетъ и ныряетъ, и круги бгутъ отъ него во вс стороны, но старикъ-рыболовъ задремалъ на солнышк и не видитъ, что рыбка клюетъ… Попрыгалъ поплавокъ и легъ тоже тихо, — знать, сорвала рыба червяка… Вотъ и другой запрыгалъ рядомъ, прозваетъ и этого ддушка… Нтъ, вотъ очнулся старый; увидлъ, хвать за удочку, вытянулъ лесу, да запоздалъ; крючекъ безъ червяка…

— Ахъ, ты, егоза. Сожрала… заворчалъ Блоусъ, надвая другого червяка… То и дло жретъ. Обучилась.

Закинулъ опять старикъ удилище и, помаргивая на поплавки, на воду срую, думаетъ да ворчитъ и шамкаетъ беззубымъ ртомъ.

— Вотъ и рыбка тоже разбоемъ живетъ. Ты ее подсиживаешь, будто прозжаго купца на дорог, а она наровитъ тебя обманно взять. Съ крючка, что есть, стянуть, да уйти… Разъ, другой, третій клюнетъ, а тамъ и въ котелокъ ко мн и въ уху. Изъ нашихъ тоже иной все клюетъ да клюетъ, да нарвется и на лобномъ мст въ город голову и сложитъ. Вотъ теперь атаманъ пеняетъ: гд Измаилъ? гд Петрынь? А они, поди, въ острог, а то и въ Сибирь собираются, а то давно и въ аду кромшномъ обртаются. Сложили головушки, напоровшись на кого, да прямо и къ сатан. Прости, Господи. Другого имъ мста на томъ свт не полагается. Стой! Стой! Погоди, крикнулъ ддъ, увидя средній поплавокъ, что мигалъ на вод и круги пускалъ.

Тихонько дернулъ ддушка Блоусъ удочку, согнулось удилище, натянулась леса и потащилъ ддушка, ухмыляясь и не спша… Вотъ заплескало брызгами у края баркаса, перехватилъ ддъ бичевку и вытащилъ изъ воды бьющуюся серебристую рыбку. Застучала бдная объ доски, завертла хвостомъ въ рук дда и шлепнулась въ кадушку его.

Надлъ Блоусъ снова червяка, закинулъ уду и сталъ было додумывать думу свою: гд теперь Измаилъ съ Петрынемъ? Да не додумалъ ддъ и снова задремалъ.

II

Вдоль по холму, со стороны поселка, показался мальчуганъ лтъ двнадцати. Подпрыгивая и напвая, онъ прошелъ было мимо Блоуса, но вдругъ завидлъ старика внизу на баркас, и лице его просіяло шаловливой усмшкой.

— Ддушка! А, ддушка? взвизгнулъ онъ, спустившись внизъ.

Старикъ очнулся, но не обернулся.

— Ддушка! крикнулъ мальчуганъ громче.

— А-сь? Чего? Кто тамъ? обернулся Блоусъ.

— Ддушка, правда-ль, сказываютъ, ты водяного поймалъ… усмхаясь выговорилъ мальчуганъ заученыя слова.

— Постой на часъ. Я те дамъ… вскрикнулъ вдругъ Блоусъ, — лясникъ… пустомеля.

Старикъ сдлалъ движеніе, будто хочетъ встать. Мальчуганъ отбжалъ шаговъ на пять въ гору и, смясь, остановился.

— Небось, не догонишь. Не пужай.

— Погоди. Ужотка… дома… я те дамъ…

— А что дашь… Я возьму. Водяного что-ль?

— Вихры надеру, поганцу.

— А вотъ и не надерешь…

Мальчуганъ Гаврюкъ услся на томъ мст, гд стоялъ, и, будто удовольствовавшись шуткой, которой весь поселокъ давно дразнилъ Блоуса, — задумался о чемъ-то.

— Ддушка, — вскрикнулъ онъ снова.

— Ну?

— Сдлай мн удочку. Я съ тобой удить буду…

— Гд теб, дураку… Иди лучше поглядывай за моими поплавками.

Мальчикъ спустился ближе, но остановился шагахъ въ трехъ отъ старика.

— Чуръ, не драться, ддушка.

— Ну, ну… Иди. Небось.

— То-то. Смотри. Ты общался… просилъ мальчуганъ, неувренно приближаясь къ баркасу и вглядываясь въ лицо Блоуса.

— Садись вотъ… Ну…

Но едва только мальчуганъ очутился на подачу руки отъ старика — какъ тотъ ухватилъ его за штанишки.

— Я тебя! поганецъ!..

— Ддушка! Ддушка!.. Не буду… Ей-ей. Ты общался. Ддушка… отчаянно завопилъ мальчуганъ, какъ если-бъ его рзать собирались. Мальчуганъ свалился на земь и началъ брыкать ногами, удерживаясь за кустъ рукой.

Блоусъ, ухвативъ его за одну ногу, тащилъ къ себ… Наконецъ старикъ выбился изъ силъ, выпустилъ ногу мальчугана, но усплъ разокъ треснуть по немъ ладонью, а въ другой разъ попалъ мимо по баркасу.

Мальчуганъ, освободясь, съ хохотомъ клубкомъ откатился въ сторону…

— Смотри, дурень, въ воду скатишься! вскрикнулъ Блоусъ. Егоза поганая… Ну, иди. Садись. И вотъ сторожи за этимъ поплавкомъ; чуть шелохнется — тащи…

Мальчуганъ понялъ по голосу дда, что онъ больше его не тронетъ. Онъ храбро подошелъ и услся рядомъ съ нимъ.

— А поглядть? Можетъ червяка-то ужъ и нту… важно заявилъ онъ.

— Погляди. Что-жь.

Мальчуганъ вытащилъ удочку изъ воды и, найдя крючокъ пустымъ, заговорилъ еще важне.

— Вонъ оно по моему и есть! Это что-жь за уженье? Эдакъ, ддушка… и водяного не поймаешь! пробурчалъ онъ.

Блоусъ замахнулся, мальчуганъ отклонился отъ него въ сторону и заоралъ визгливо.

— Не буду. Ей Богу, не буду…

Онъ взялъ червяка изъ разбитаго горшечка, который стоялъ около Блоуса, и сталъ нацплять его на крючокъ. Червякъ извивался и скользилъ…

— Ишь вертится! Ишь вертится! Не любишь этого…

— Кому это полюбится! заговорилъ Блоусъ. Дакась вотъ бетя пропорятъ такъ-то. Вотъ какъ хивинцы на колъ православныхъ сажаютъ. Тожъ и червяку. Тварь Божья.

— На колъ. Какъ на колъ?.. Нешто можно сидть на волу?

— Затмъ, Гаврюкъ, и сажаютъ, что нельзя. А кабы можно было на емъ сидть, такъ и не сажали бы.

— Ты сидлъ что-ль, ддушка?..