Ататюрк. Особое предназначение

Так, некий Атиф Ходжа был повешен только за то, что осмелился выступить против подражания французам.

Но слишком немногие горели желанием встретиться с глазу на глаз с Лысым Али, и новые традиции постепенно входили в привычку в становившемся все более послушным турецком обществе.

Тем не менее, «шляпных» инцендентов хватало.

— Не будем питать иллюзий, товарищи, — говорил весной 1926 года доктор Энвер на годичном конгрессе Турецкого центра, — совершенная нами революция еще не понята по-настоящему народом. Увы! Народ пребывает в неведении. Ускоренный темп реформ, происходящих одна задругой, приводит его в замешательство, народ в растерянности и опрометчиво кидается в ряды реакционных движений. Ему приказывают носить шляпу? Он соглашается и надевает шляпу. И вы воображаете, что он делает это от чистого сердца? Нет, товарищи! На самом деле народ в настоящий момент против того, чтобы носить шляпу…

Доктор Энвер знал, что говорил.

В Сивасе, Кайсери, Эрзуруме, Ризе, Мараше, Гиресуне, Самсуне и многих других анатолийских городах ношение шляп вызвало бурю протеста.

— Мы не хотим, чтобы наши государственные служащие были похожи на гяуров! — кричали манифестанты, часто возглавляемые религиозными деятелями, мэрами городов и бывшими депутатами.

В этой части страны, на севере и востоке Анатолии, всё население за исключением армии и среды, близкой к правительству, отвергало шляпы и все другие идеи модернизации, пропагандируемые Кемалем.

Одновременные выступления в разных городах навели Исмета на мысль, что это движение организовано извне.

А раз так…

Виселицы были установлены рядом с французсмким посольством, и всем входящим в него приходилсь нагибать головы, чтобы не удариться головой о ноги повешенных.

В провинции аресты и смертные приговоры умножались, а город Ризе был обстрелян крейсером.

Впрочем, иначе и быть не могло, поскольку революционные реформы ломали все нравственные и социальные ориентиры, а шедшие им на смену новые ценности не могли быть усвоены сразу.

Да и не выдцумавл Кемаль ничего нового.

Еще пятьсот лет назад Макиавелли писал, что «государю легче утвердить в стране свою власть, так как мятеж дает ему повод с меньшей оглядкой карать виновных, уличать подозреваемых, принимать защитные меры в наиболее уязвимых местах».

Вот он и принимал эти замые «защитные меры».

Начиная с отмены султаната, народ, который по меткому выражению французского журналиста Жентизона, был «вывернут Кемалем наизнанку», переживал потрясения.

Понятно, что Кемаль боролся за внедрение западной культуры не только репрессиями.

Большое значение он придавал и повседневной работе турецких центров.

Первый такой центр был создан еще в 1912 году по инициативе Мехмета Эмина, Зии Гёкалпа, Халиде Эдип и Хамдуллы Суфи с целью развития национальной культуры.

И вот теперь они оказались на передовой кемалистской революции.

Кемаль объявил турецкие центры общественным объединением, Латифе была их почетным президентом, а гражданские и военные администрации получили приказ всячески помогать и содействовать им.

Задачами турецких центров были выступление против консерватизма Востока, пропаганда западной цивилизации среди населения, организация конференций и выставок, сохранение народных традиций, забота о гигиене и здоровье крестьян, защита национализма.

И если верить французскому послу Сарро, турецкие центры стали «одним из лучших помощников республики националистов».

А верить ему было можно.

После курдского восстания 1925 года турецкие центры на самом деле оказались более эффективны в пропаганде идей кемалистов в Восточной Анатолии, чем все усилися в этом направлении республиканской партии.

Глава VIII

В конце декабря 1925 года Кемаль еще больше сблизил республику с цивилизованным миром, введя в стране европейское летоисчисление, и теперь Турция считала свои дни от Рождества Христова.

В феврале следующего года меджлис принял новый гражданский кодекс, даровавший женщинам равные права, и теперь акт бракосочетания и развода регистрировался государством.

И хотя мужчины все еще продолжали пользоваться куда большими правами, новый кодекс сыграл свою роль в эмансипации женщин в стране.

Они стали работать в области законодательства, в здравоохранении, образовании и социальной сфере.

Кемаль шел дальше, и 1 марта 1926 года депутаты приняли Уголовный кодекс.

Меджлис упразднил шариатские суды, ввел светское судопроизводство.

Отныне полигамия была запрещена, законным считался только брак, зарегистрированный представителем государства.

Развод должен быть представлен на решение суда мужем или женой.

Запрещалась любая пропаганда против принципов светского государства и коммунистическую деятельность в стране.

Конечно, Кемаля можно упрекнуть в том, как проводились реформы, но нельзя не признать и того, что он смело шел вперед.

— Следует презирать тот образ мышления, — говорил он, — который выработался благодаря политике оттоманского режима. Хотите того или нет, но мы должны двигаться к прогрессу, что неизбежно…

И это «хотите или нет», говорило о многом.