Ататюрк. Особое предназначение

Импонировало ему и то, что в тот момент основные политические цели Сталина сводились к сохранению status quo на международной арене.

Для Кемаля это означало только то, что ни о каком «Красном Курдистане» теперь не могло быть и речи. Ататюрка.

А ведь именно курды оставались единственным крупным нетурецким этносом на территории Турецкой Республики.

И это, несмотря на то, что Багиров предлагал Сталину воссоздать Красный Курдистан на севере Нахичеванской АССР Азербайджана — в Норашенском районе, граничащем с Арменией и Турцией.

По его мнению, такое расположение округа помогло бы установить более тесные связи с курдами Турции и Ирана.

Затем автономию планировалось расширить за счет курдских районов Игдыр и Нор-Баязит в турецкой части Западной Армении, которую намечалось вернуть Армянской ССР.

Сталин отказался.

Если верить некоторым историкам, то все общение Кемаля с беспокойным гостем выразилось в его обещании Троцкому, что его «никогда не интернируют и не сделают объектом любого насилия на турецкой территории».

Слова своего он не сдержал, и турецкая контрразведка предупредила Троцкого, что на него готовят покушение оставшиеся еще в Стамбуле русские белогвардейцы.

После чего Кемаль порекомендовал Троцкому «в целях личной безопасности» переселиться на остров Принкипо.

Лев Давыдович решил не искушать судьбу и в мае 1929 года перебрался на Принкипо.

«Принкипо, — напишет в своих воспоминаниях Троцкий, — остров покоя и забвения.

Мировая жизнь доходит сюда с запозданием и в приглушенном виде.

Здесь хорошо работается с пером в руках, особенно осенью и зимой, когда остров пустеет.

Нет телефона.

Ослиный крик успокаивает нервы.

Теперь трудно поверить, что существует на свете столько людей, кровно заинтересованных в спасении моей души».

Не вызывает сомнения и то, что Троцкий и его семья находились под пристальным надзором турецких спецслужб, которые подробно информировали Москву о всех передвижениях изгнанника и его контактах.

Только 17 июля 1933 года Троцкому удалось покинуть Турцию и выехать в Париж.

Что же касается самого Сталина…

В начале 1930-х годов для Кемаля он являлся важной, но уже не первостепенной внешней политической фигурой.

Будучи диктатором, Кемаль, тем не менее, очень четко проводил грань между собой и большевиками.

— Бесчеловечной и в высшей степени достойной сожаления является система, — в одной из бесед о Сталине и Советском Союзе как-то заметил он, — при которой людей заставляют перерезать друг другу горло якобы для того, чтобы сделать их счастливыми…

В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер.

Германия вступала на путь модернизации, укрепляя свое внешнеполитическое положение.

Кемаль придавал этому фактору огромное значение.

Не мог он обойти внимание и то, что Гитлер называл его «сияющей звездой» во тьме 1920-х годов.

И именно революция Ататюрка и новая Турция якобы увлекли немецких националистов и крайне правых в ранние годы Веймарской республики, как ни одна другая тема того времени.

В 1924 году Гитлер утверждал, что Ататюрк произвел наилучшую из двух революций, второй по значимости он считал революцию Муссолини.

Более того, в 1938 году, когда Гитлер описал Ататюрка как великого учителя, чьим первым учеником стал Муссолини, а вторым — сам Гитлер.

Понятно, что внешняя политика Турецкой Республики стала претерпевать изменения в отношении Советской России и западных государств.

Одна линия в политике кемалистов, которая в середине 1930-х годов оказалась в меньшинстве, была направлена на укрепление дружеских отношений с Советской Россией.

Другая, которую турецкие историки назвали «правым крылом», была направлена на сотрудничество с Западом.

Третья линия, состоящая в основном из ветеранов-иттихадистов, ориентировалась на тесное сотрудничество с Германией и предполагала возможный альянс: Анкара — Берлин — Москва.

— В своих внешних сношениях, — говорил Кемаль, — мы проводим совершенно самостоятельную и независимую политику, диктуемую интересами нации. Наш меджлис и его правительство далеки от воинственности и склонности к авантюрам. Наоборот, мы предпочитаем мир и спокойствие. Всей душой мы стоим за торжество гуманизма и культуры и постоянно стремимся установить на таких основах добрые отношения и дружественные связи как с восточным, так и с западным миром…

Однако Кемалю не удалось последовательно придерживаться проповедуемого им принципа «равноудаленности», несмотря на то, что в 1935 году был продлен подписанный еще в 1925 году между Турцией и СССР договор о дружбе и нейтралитете.

К 1936 году на долю Германии приходилась половина всей внешней торговли Турции, что сказалось и на определенном крене в политике.

Как писала недавно турецкая газета «Замен», «Турции теперь предлагалось собственными руками развязывать уже германский узел халифата против Англии в Мосуле».

«Разрушив до основанья» две империи, Османскую и Российскую, на обломках самовластья кемалисты и большевики начали рисовывать свою собственную геополитическую картину.