Atem. Том 1

Свою умершую возлюбленную, Линор, По отправил на небеса, в рай к ангелам, туда, где святым и самое место. Я никогда не считал Эли святой, для меня она и была самим ангелом. По крайней мере, в то снежное ноябрьское утро именно так я и подумал о ней, спящей на белом одеяле рядом, — ангел, бесшумно свалившийся вместе со своим облаком; теперь уже падший лучезарный ангел, светившейся чистотой и невинностью, как Люцифер излучающий свет. В отличие от вознесённой Линор, Эли не умирала, я сам убил её, собственноручно заточив нас обоих в аду своего сердца. Но я-то был ещё жив, поэтому её смерть — весьма условна: сердце беспощадно и кровожадно уничтожало самые нежные чувства, связанные с ней, а сознание воскрешало её образ из праха воспоминаний, вновь и вновь сокрушая саму смерть.

5

Я снова задался целью отыскать её. Мне нужно было получить объяснения.

— Знай я, что всё настолько плохо, привёл бы санитаров, — услышал я голос Ксавьера за своей спиной.

Искренне надеясь на то, что мне это всё же причудилось, я обернулся. Нет, это был Майер собственной персоной, стоял у двери кабинета и с перекосившимся в маске полного смятения лицом, изучал увешанные листами бумаги стены. И вслед за принтером, выплюнувшим ещё одну картинку парижской улочки, он громко выругался.

— Понимаю, как всё это выглядит… — начал было я, но Ксавьер снова истошно заорал.

Полагаю, на сей раз причиной крика стал мой внешний вид. Да, я не прикасался к бритве и расчёске месяц, не принимал душ несколько дней, и сейчас, должно быть, походил на йети. Но мне было наплевать. Как и на то, что покрытые фотографиями и картами Парижа стены комнаты делали из меня какого-то умалишённого Шерлока Холмса. Почему идея о том, чтобы обратиться в детективное агентство не пришла раньше? Ко мне возвращается способность мыслить здраво или всё становится только хуже?

— Нет, не понимаешь. — Принялся он сдирать листы. — Скажи «спасибо» своей придворной Антуанетте, иначе потом мне пришлось бы завесить кабинет картами Франции, выискивая тебя!

Меньше всего я сейчас хотел слышать нравоучительные речи Майера, прибывшего сюда по первому доносу Тони строить из себя заботливую мамашу.

— Нужно было предупредить, что приедешь. — Стал я подбирать с пола сорванные листы.

— Заколотил бы и окна? Ты хоть помнишь, какой сегодня день?!

— Среда. Брось, Сави. — Теперь он и вовсе начал яростно рвать бумагу и истерично орать, наставляя меня на «путь истинный». Но голос его глухим гулом гудел в ушах, наверное, оттого что нормально я не ел двое суток, держался на каких-то молочных коктейлях с кофеином и интернете. М-да, почти как Тони. Дермовая жизнь. Бессмысленная.

— В пятницу презентация клипа. Пойди, помойся, а потом всё обсудим. Заварю пока что-нибудь от нервов, если от кухни не воняет так же, как от тебя.

Никто не узнает себя до самого бетонного основания, пока не окажется в ситуации, когда все его чувства не возрастут до критических отметок. Ведь только оттуда, с вершин собственных экстремумов, и можно разглядеть, как высоко ты поднялся или как глубоко упал. Я не знал себя таким, я даже не представлял, что способен быть таким. Мне было одновременно противно и стыдно за то, что Ксавьер застал меня на пике этой слабости. Он непринуждённо вышагивал перед столом, в одной руке держа чашку с чаем, а другой энергично жестикулировал, тем самым подкрепляя свой рассудительный рассказ о работе. Я его не слушал, лишь думал, какой из найденных мной перекрёстков с блинной — «тот».

— Не там ищешь, — словно прочитав мои мысли, уселся он напротив, сосредоточенно смотря на меня. — Поедем сегодня в Бохум? Проветришь мозги, а потом я дам тебе ещё один месяц на реабилитацию.

— Я еду во Францию. Завтра. Или послезавтра. Ещё не решил. Ты что-то знаешь? Раз сказал, что ищу «не там»? — Но вместо ответа он протяжно просипел.

— Слушай, — опять тяжёлый выдох. Я настолько жалок? — Мне нужно, чтобы ты явился на презентацию, а после можешь продолжать заниматься саморазрушением. Только на таких условиях я расскажу… Хотя, — махнул он рукой, — ты же упёртый осёл. Если вобьёшь что-то в голову, то ничто тебя не удержит. Это ты звонил из моего кабинета, пока я был на встрече с ищейками Sony? — Я утвердительно кивнул. — Кому?

— К чему эти наводящие вопросы, если ты, насколько я вижу, прекрасно осведомлён?

— Во избежание накрутки лишних километров на твой марафон, с большой вероятностью на финише которого ты не найдёшь ничего, кроме размазанного по асфальту чувства собственного достоинства.