Atem. Том 1

— Прости, Петер, не послушаю. Я не имею к талантам никакого отношения, я занимаюсь шоу-бизнесом. Но если ты готов нацепить на себя розовые чулки и шляпу из фольги, мне удастся подыскать лейбл, готовый продать тебя под именем польского гения-гомика.

Не обронив больше ни слова, мы покинули здание. Оскорблённый Петер Кравчик, очевидно, никак не предвидящий столь циничного отношения со стороны бывшего ученика своего деда, так и остался стоять у двери в холле. А меня одолело чувство, будто бы это я уволок за собой грозовое облако негативных эмоций, разразившееся ещё одной драмой и здесь.

54

— Значит, не имеешь никакого отношения к талантам? — всё же не удержался я от едкого вопроса, как только мы уселись за столиком в кафе.

— Штэф, — протянул он, — ты понял. Не начинай.

Подошедшая, нет, подпорхнувшая молоденькая официантка в розово-фиолетовой форме, напоминающей яркий карамельный фантик, вдребезги расшибла своим задорным приветствием нависший над нами негатив.

— Складывается впечатление, что ни один из этих «талантов» читать не умеет. Gun Records — это рок-лейбл. Не просто рок, а альтернативный рок, индастриал, метал, хеви-метал. Всё как обычно, — улыбнулся Ксавьер официантке. — Ему тоже самое, — тыкнул он на меня пальцем, на что девчонка только кокетливо подмигнула и, намеренно непристойно вихляя пухлым задом, удалилась к бару.

— Ты с ней спал что ли?

— Что? Нет, — нервно проскрипел он своим старческим смехом. — Я слишком часто здесь завтракаю, чтобы рисковать качеством подаваемой еды.

— А что там насчёт твоего образования? Консерватория? Скрипка? да ну… — пытаясь направить разговор в более приятное русло.

— Именно — «да ну». Джаз. Ударные. Я действительно учился в Гамбурге. Два года. Но не имею ни малейшего представления о том, кто такой этот Милаш.

— Лукаш, — поправил я его.

— Затем была Высшая Школа Музыки в Берлине, — продолжил он, — где к джазовому образованию добавилось коммерчески направленная специальность звукооператора.

— Ваш заказ. Приятного аппетита! — сладко пропела официантка, склонившись перед Майером и аккуратно расставляя тарелки. — Сейчас принесу и ваш, — кротко брошенная фраза была адресована мне.

— Во сколько и где мне нужно быть завтра? Какого рода проблемы возникли с включением сингла в сборник саундтреков?

— Никаких проблем. Я всё уладил. — В один подход опустошил он свой стакан молочного коктейля и потянулся за моим. — Я закажу тебе ещё.

— А было что улаживать? — Его нахальная ухмылка и стала ответом. — Так и знал.

— В таком случае, тебе не в чем меня упрекать.

— Не спорю. Я сам захотел отвлечься.

— От чего? Ещё два, пожалуйста, — проворковал он, улыбнувшись, улыбающейся в ответ официантке, неспешно обслуживающей только наш столик; та вновь многозначительно подмигнула и, вихляя задом, удалилась.

— Лучше бы ты с ней переспал.

— Ха-ха-ха, — разразился Майер смехом. — К слову, как там твоя Бастилия? — Вот о чём точно я не горел желанием сейчас говорить, так это о проблемах своей личной жизни. Проблемах? — Да брось, расскажи, — его тон вновь обрёл привычное холодное спокойствие и доселе не проявляющуюся неприкрытую заинтересованность, поэтому я посчитал, что в раскрытии истинной причины моего раннего прибытия, в общем-то, нет ничего сверхсекретного.

— Думаешь, пора переобуваться? — дослушав мой пересказ сегодняшнего утра, спросил он. А я понял, что спонтанная ложь — это не моё. Отличное вышло бы объяснение, догадайся я тогда ответить, что из-за обильного снегопада, не рискнул ехать на летней резине.

— Думаю, ещё рано.

— А как быть с твоей француженкой? — вопрос прозвучал так, словно он был итальянским мафиози, решающим судьбу очередного «неугодного».

И мне вспомнилось, как какое-то время назад заинтересованный данной темой (после просмотра «Крёстного Отца»), я наткнулся на весьма любопытный источник, в котором было представлено множество различных этимологических объяснений слова «мафия». Так, одно из возможных происхождений восходит своими истоками к тринадцатому веку, а именно к мятежному году «Сицилийской вечерни», когда восставшая против французов Италия громогласно и ожесточённо выкрикивала: «Смерть всей Франции, Италия, вздохни!» Что на итальянском языке звучало как: «Morte Alla Francia, Italia Anela!» Где первые буквы лозунга и являлись аббревиатурой слова «мафия».

— Тоже думаю, — ответил я. — Пытаюсь понять…

— Женщину? Брось это! — засмеялся он.

— Счёт, — щёлкнул над головой писклявый голос вертлявой официантки, отчего захотелось незамедлительно покинуть данное заведение.

55

— Герр Майер, тот паренёк… — вскочил со своего места охранник.

— Хорст, нет! — Жестом остановил его Ксавьер.

К нашему возвращению работа в кабинете Майера была закончена. И теперь стол находился слева от окна, справа стояла внушительных размеров беговая дорожка, рядом с которой висела боксёрская груша, прикреплённая цепями к потолку и полу.

— Это от нервов, — сказал он, поймав мой озадаченный взгляд.

— Настолько всё напряжённо?

— Сам видел, как начинается моё утро. И это он был один.