Аукцион

— Значит, вы смирились с потерей денег?

— Говоря откровенно, да. Мне это обидно, конечно же, я весьма стеснен в средствах, вы, видимо, знаете об этом, если знаете все о Золле, но я не умею быть взломщиком сейфов, это не по моей части.

— Хорошо, давайте сформулируем задачу иначе: как думаете, после вашей просьбы Золле пойдет на разговор со мною? На откровенный, конструктивный разговор?

— О продаже его материалов?

— Да.

— За тридцать тысяч? — усмехнулся Райхенбау.

— Ну, скажем, за пятьдесят.

— Нет. Не пойдет. И за двести тысяч он вам ничего не продаст.

— Почему?

— Потому что фанатик. Вы знаете, что такое немецкий фанатизм?

— Откуда мне, американцу, знать это? Я занимаюсь конкретным делом, мою ассоциацию интересует архив профессора Золле, карты на столе открыты, мы прагматики, эмоции не по нашей части...

— Тогда все-таки расспросите у сведущих людей про немецкий фанатизм, очень интересная штука...

— Я попросил о встрече, оттого что именно вас считал сведущим человеком, господин Райхенбау.

— Полно... Вы думали, что я РОГОВ на все из-за тех пяти тысяч? Идти на все рискованно, господин Вакс, этот урок я получил на всю жизнь. Золле чувствует свою вину перед русскими, перед поляками, перед французами, хотя он не воевал в отличие от меня.

— Мне казалось, что вы тоже не воевали, господин Райхенбау. Мне говорили, что вы допрашивали французов, перед тем как их гильотинировали...

Фол достал из кармана конверт, положил его на стол, подвинул мизинцем Райхенбау, попросил у бармена счет и, поднявшись, сказал:

— Это документы о том, как вы воевали в Париже, Хотите скандал — получите; полистайте на досуге, я позвоню вам завтра утром, И ее вздумайте отвергать факты: если вы были Райхенбоу, а стали Райхенбау, то истину легко восстановят свидетели, их адреса в моей записной книжке, вполне уважаемые господа из Парижа и Бордо.

С Ривом «мистер Вакс» встретился на Эшгендорферййррассе, поехали я аргентинский ресторан, чудо что за «парижжя»7; аргентинцы вместо «лья» говорят «жя», вместо «йо», что значит «я», «джо»?, такой уж народ, мистер Рив, очень интересный народ, надеюсь, вам понравится парижжя...

— Я ни разу не был в аргентинском ресторане, — ответил Рив, разглядывая крупного, резкого в движениях человека, сидевшего рядом с ним в такси. — Рассказывают, что один наш ганзеец купил землю на Фолклендских островах за три дня до начала войны, вложил все накопленные деньги, попал под бомбежку и сошел с ума от ужаса...

— Вылечат, — ответил Фол. — Англичане умеют лечить от безумия. А угощение вам понравится, уверен. И вино там должно быть прекрасным.

— Где вы учили немецкий? — спросил Рив. — Вы великолепно говорите на нашем языке.

— В Берлине. Я там работал в центре, где хранятся документы на всех нацистских преступников. Начиная с мелких осведомителей гестапо и кончая родственниками Бормана,

— Как интересно, — сказал Рив и долго откашливался, прикрыв рот узкой сухой ладошкой.

...Они устроились в углу уютного зала, чтобы никто не помешал, причем, как показалось Фолу, не метрдотель повел их, а сам Рив первым пошел именно к этому столику со свечой в толстом мельхиоровом подсвечнике на красиво вышитой салфетке: по белому полотну яркая черно-красная каемочка, вполне национально.

Вино было тоже из Аргентины; розовое, из бодег Мендосы8.

Официант, как и положено в дорогом ресторане, налил вино Фолу, тот попробовал, сказал, что чудесно, тогда был наполнен бокал Зигфрида Рива, тот сделал маленький глоток, блаженно зажмурился; рука его чуть дрожала, оттого, видимо, что пальцы слишком сжимали тоненькую хрустальную ножку.

— Парижжя вам понравится еще больше, уверяю. Спасибо, что нашли время для встречи. Мне было очень важно увидеть вас.

— Простите, но я не имею чести знать, кто вы.

— Разве я не представился? Простите бога ради! Я работаю в сфере изучения памятников мировой культуры. Меня интересует все, что связано с деятельностью господина Золле... Он ведь ваш родственник...

— Ну, я бы не сказал, что он мой родственник. Мы были связаны какими-то узами, пока жива была моя сестра... Теперь он мне никто.

— Он ваш должник?

— Да. Откуда вам это известно?

— Известно. У нас с вами общие знакомые, они сказали...

— Кто именно?

— Человек, которого вы давно и весьма искренне уважаете. Вот моя визитная карточка, можете звонить мне в Вашингтон и Нью-Йорк, «collect-call»9, я оплачу разговор, сколько бы он ни стоил...

— Простите, но я все-таки не очень понимаю причину вашего интереса ко мне, господин Вакс, — сказал Рив, еще раз посмотрев визитную карточку американца.

— Мои коллеги и я заинтересованы в том, чтобы получить картотеку господина Золле. Он ваш должник. Он бесспорно честный человек, следовательно, его долг вам — три тысячи марок, верно? — тяготит его и, видимо, тревожит вас. Почему бы вам не поговорить с ним дружески? Предложите ему компромисс: либо он продает нам свою картотеку и мы выплачиваем вам его долг — вне зависимости от того, на какой сумме мы с ним сойдемся, либо пусть предложит свой архив Франции, там тоже заинтересованы в его работе...