Авантюрин. Сборник рассказов

Монкада набрала слив в карманы и скрылась в тени веранды, в стенах которой прохлада ожидала вечернего часа, чтобы выйти наружу. Девочка взяла карты, засунула за щеку сливу, подумала: «Снова попробую выложить „Паука“, потом бабушка позовёт к обеду. Затем ещё один пасьянс – и вечер. Вот бы сегодня всё сложилось».

Монкада глядела на циферблат, брала карту, снова глядела на часы, потом на Еву, которая уже вернулась и сидела на софе с книгой, но не читала, а смотрела куда-то поверх страниц, иногда шевелила губами.

– Где твоё обручальное кольцо? – спросила сестру Монкада.

– Не знаю.

– Оно в тумбочке. В верхнем ящике. Почему ты его не носишь?

– Я ношу другие.

Ева закрыла лицо книгой. Монкада посмотрела на карты, снова смешала их и сгребла в колоду.

Когда стемнело, и за окном стало не видно сада, Монкада пожелала бабушке спокойной ночи и легла под одеяло в одежде. Кровать Евы пустовала. Возле зеркала стоял пузырёк духов и косметичка. «Зачем она так наряжается смотреть на энотеру? Вот упадёт, когда увидит меня с Николасом», – подумала девочка.

После того как уснула старушка, Монкада встала с кровати, прошла по дому тише кошки, осторожно закрыла за собой дверь и очутилась в мире, которого раньше не знала. В траве что-то щёлкало, в листве гудело, даже поросята в хлеву пахли иначе. Монкада старалась шагать не спеша, но не выдержала и побежала. Не понимала: сердце так колотится от страха или оттого, что она впервые встретится ночью с любимым.

У маслобойни никого не оказалось. Девочка обогнула её и уже собиралась заплакать от досады, как вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Вошла осторожно и увидела горящие глаза пса, который помогал Николасу сторожить маслобойню.

– Малыш, иди сюда, – позвала Монкада. – Ну ладно, ладно, хватит целоваться. Скажи лучше, где твой хозяин?

Едва девочка произнесла это, тут же услышала шорох.

– Кто здесь? Николас, ты? – спросила она, ступая в темноту. – Это я, Монкада. Пришла за ружьём. Хочу посмотреть на энотеру. Её цветок распускается только ночью. Ева сказала…

Вдруг кто-то пронёсся рядом с ней в темноте и выскочил из маслобойни. Монкада устремилась к подсвеченному луной прямоугольнику двери и увидела, что на задвижке замка болтается лоскут огненного вьетнамского шелка. Девочка взяла его и растерянно повторила:

– Ева сказала…

Оглянулась: из темноты на неё, застёгивая рубашку, смотрел сторож. Монкада спрятала лоскут в карман и побежала.

Проснулась от свиста упавшей за окном груши, от её удара о землю. «Точно разбилась», – было первым, что подумала Монкада.

Она вскочила и посмотрела на постель Евы: сестра лежала лицом к стене, накрытая одеялом. Взгляд Монкады упал на золотистую лужицу шелка на полу у кровати. Она вспомнила о том, что произошло ночью. Но слёзы не выплеснулись из её глаз, а застряли в горле.

– Ева, – позвала Монкада.

Тишина.

Девочка встала с постели, достала лоскут из кармана куртки и положила его сестре на шею.

– Сегодня ночью ты отведёшь меня к энотере.

Ева молчала. Монкада заметила, как дрогнули её ресницы.

Девочка пошла на кухню, поставила кипятиться чайник и села за пасьянс – игру для одиночек. Сказала себе: «Сегодня всё сложится, вот увидишь» и достала из колоды первую карту.

Песчаная буря

Когда впереди видишь оазис, всегда есть вероятность ошибки. Это может быть мираж, иллюзия или фата-моргана. Но всё же идёшь к нему, не замечая ни ветра, ни жажды, ни как губы покрываются коркой, как трескаются, кровоточат и высыхают. Тогда шаг за шагом зелёный остров в коралловом море пустыни становится ближе, а сердце ликует.

Там, в оазисе, ветер бьётся в стены шатров. Внутри на коврах отдыхают мужчины. Верблюды лежат у колодца, поджав ноги. Женщины с кувшинами на головах двигаются бесшумно, как лисы. Всё в точности так, как описано в сказках.

Когда ходишь по планете один, твоя привилегия – подслушивать разговоры. Не нырять целиком, а задержать дыхание и на миг опустить голову в водоём чужой жизни, у кого это озеро, у кого – река, у кого – болото. Я сел у одной из палаток, сделал вид, что высыпаю песок из ботинок, и услышал:

– …Ощущение такое, как перед песчаной бурей: исчезают все звуки, жизнь замирает, перестаёт дуть ветер, что-то чёрное зарождается на горизонте, но ещё не понимаешь, что это такое. Только чувствуешь духоту и тревогу.