Авраам Линкольн

У Макклеллана был приказ Линкольна «уничтожить армию мятежников», по крайней мере гнать её на юг, навязывая новое сражение; но генерал настолько гордился тем, что заставил Ли отступать, что и без этой «детали» объявил свой успех грандиозным. Преследование южан было недолгим и символическим; армия с удовольствием выполнила приказ отдыхать. В письмах жене «Мак» выставлял себя великим полководцем, проведшим блестящее сражение, создавшим «произведение военного искусства», спасшим страну, побившим Ли с помощью «разбитой, деморализованной армии»^{562}. Изголодавшиеся по хорошим новостям газеты также поспешили объявить о «славной победе», о «великой победе», о «наконец-то победе в великой битве»^{563}. В реальности это был «выигрыш по очкам». Но даже такая неявная победа оказалась поворотным пунктом в истории всей войны.

В понедельник 22 сентября в полдень президент Линкольн созвал членов своего Кабинета. В ожидании, пока все рассядутся, он обсуждал новую книгу знаменитого тогда писателя-юмориста Артемуса Уорда. Президент даже прочёл вслух короткий рассказ о «долгоруком мстителе» из провинциального городка, обрушившем свой гнев на восковую фигуру Иуды из передвижной выставки «Тайная вечеря». Все, кроме вечно сосредоточенного Стэнтона, рассмеялись.

А потом президент вдруг взял совершенно серьёзный тон:

«Джентльмены! Вы знаете, как много я размышлял о соотношении этой войны и рабства, и вы помните о воззвании, с которым я познакомил вас несколько недель назад. Тогда по предложению некоторых из вас оно было отложено… Теперь, я думаю, время пришло. Я бы хотел, чтобы это было более благоприятное время. Я бы хотел, чтобы условия были более подходящими… Но когда мятежники вторглись в Мэриленд, я дал себе слово, что как только мы их оттуда выгоним, я обнародую „Прокламацию об освобождении рабов“. Я пообещал это себе и (после некоторых колебаний) нашему Творцу. Армия мятежников отступает, и я выполню это обещание».

Судя по дневниковой записи «Нептуна» Уэллса, для Линкольна обещание Творцу было способом понять Его волю: если после этого Всевышний дарует победу в предстоящем сражении, значит, благословляет дело освобождения рабов. Господь рассудил «в пользу рабов», что ещё больше укрепило президента в его намерениях^{564}.

В заключение Линкольн добавил: «Я не сомневаюсь, что многие сделали бы эту работу лучше меня, однако раз уж я занимаю этот пост, я должен сделать всё, что могу, и принять на себя всю ответственность за курс, которым считаю необходимым следовать»^{565}. Потом Линкольн взял четыре странички своего черновика и начал читать вслух, чтобы дать возможность членам Кабинета внести поправки:

«В первый день января, в год от Рождества Христова одна тысяча восемьсот шестьдесят третий, все лица, содержащиеся как рабы на территории любого штата или определённой части штата, население которого находится в состоянии мятежа против Соединённых Штатов, отныне и навечно объявляются свободными.

Исполнительная власть Соединённых Штатов, включая её военные и военно-морские органы, будет признавать и содействовать свободе этих лиц и не будет совершать никаких действий, направленных на подавление этих лиц или любого из них в случае совершения ими попытки обрести истинную свободу…»^{566}

У секретаря Стоддарта, который копировал текст для Конгресса и официальной публикации, руки от волнения дрожали так, что он испортил пару листов бумаги.