Авраам Линкольн

Риск при этом был немалым: добиться авторитета в кругу таких опытных и влиятельных деятелей было крайне трудно. Сьюард, например, продолжал считать себя лидером Республиканской партии, тем более что как сенатор он не должен был ждать инаугурации и вовсю действовал в Конгрессе по своему усмотрению. Линкольн учёл его амбиции — предложил недавнему сопернику пост государственного секретаря, самый важный после президентского. Причём предложил с особой церемонностью: в Вашингтон на имя сенатора Сьюарда были отправлены — и не почтой, а с доверенными лицами — сразу два письма. Вручал их лично будущий вице-президент Ганнибал Гэмлин. Первое было коротким официальным предложением должности. Второе, помеченное «Конфиденциально», содержало важные комментарии:

«Дорогой сэр! В приложении к официальному уведомлению я считаю необходимым обратиться к Вам дополнительно. В газетах циркулируют слухи, что моё предложение Вам должности — это только красивый жест в ожидании того, что Вы от предложения откажетесь. Уверяю Вас, что я не давал к этому никаких поводов. Напротив, со дня моей номинации в Чикаго целью моей было вверить Вам именно этот пост; я только ждал правильного момента. Предлагаю Вам эту должность с надеждой, что Вы согласитесь её принять и с уверенностью в том, что Ваше положение в глазах общества, Ваши честность, компетентность, знания и большой опыт делают назначение совершенно уместным»^{366}.

Сьюард, в свою очередь, попросил время на размышления, а потом прислал к Линкольну своего политического менеджера Тёрлоу Уида. Уид провёл в беседах с будущим президентом целый день. Линкольн не стеснялся просить советов и интересоваться мнением опытного политика, откровенно обсуждал с ним будущие назначения и политическую ситуацию в стране. Уид убедился, что будущий президент вполне достоин находиться в кругу ведущих политиков, начиная, конечно, со Сьюарда.

Эта встреча произошла 20 декабря, в тот самый день, когда Южная Каролина объявила о своём выходе из Союза:

«Географическая линия пролегла через Союз, и все штаты к северу от этой линии объединились, чтобы избрать на высокую должность президента США человека, чьи мнения и цели враждебны рабовладению. Управление страной будет вверено тому, кто объявил, что она „не может постоянно оставаться наполовину рабовладельческой, наполовину свободной“, что общественное мнение должно основываться на уверенности в том, что рабство обречено на окончательное исчезновение. Такая секционная комбинация по ниспровержению Конституции была нацелена в некоторых штатах на предоставление гражданства лицам, которые по верховному закону страны неспособны быть её гражданами, с целью использовать их голоса для проведения в жизнь новой политики, враждебной Югу, разрушительной для его спокойствия и его рабовладения. 4 марта эта партия получит в свои руки управление страной. Она объявила, что не допустит Юг на территории, находящиеся в совместном владении, и что против рабовладения будет объявлена война вплоть до его полного истребления на территории Соединённых Штатов. Конституционных гарантий больше не существует; равенства штатов в правах больше нет. Рабовладельческие штаты больше не обладают правами на самоуправление и самозащиту, и Федеральное правительство стало их врагом. Секционные интересы и враждебность только усиливают раздражение, и все надежды на оздоровление ситуации оказались тщетны…

Исходя из этого, Мы, народ Южной Каролины, через своих делегатов, собравшихся на конвент, и призывая Высшего Судию в свидетели искренности своих намерений, торжественно объявляем, что союз, существовавший прежде между этим штатом и другими штатами Северной Америки, расторгнут и что штат Южная Каролина вновь занимает своё место в мире в кругу других наций в качестве независимого и суверенного государства, с полным правом объявлять войну и заключать мир, вступать в союзы, торговать и делать всё, что имеют право делать независимые государства»^{367}.

«Доброжелатели» отправили Линкольну экземпляр газеты «Чарлстонский меркурий» с восторженно-кричащей надписью во всю полосу «Союз расторгнут!».

Ещё находились охотники шутить по этому поводу: «Южная Каролина слишком маленькая для независимого государства и слишком большая для сумасшедшего дома», — но на невидимом таймере высветилось: «До начала войны — 112 дней».