Аврелия

— Веспасиан! Наследник престола! Он христианин?!

— Да, Вибий! Это не сон мой, не фантазия! Это правда! Веспасиан сам мне рассказал обо всем, сидя на том же месте, где теперь ты сидишь. Я теперь все знаю…

И Аврелия закрыла лицо руками, опустила голову и зарыдала. Вибий заходил по комнате и в волнении готов был бросить резкое слово по адресу Веспасиана, но сдержался. Старый сенатор предвидел все последствия ошибок наследника, принявшего христианство, и все те опасности, которым он подвергал и себя, и бедную его воспитанницу.

— Он должен отречься! — проговорил наконец Вибий.

— Он никогда этого не сделает, дорогой опекун!

— Но Веспасиан в таком случае потеряет корону, — останавливаясь перед Аврелией, взволнованно доказывал Вибий.

— Он откажется и от империи, и от меня, если нужно будет… Он мне сам сказал! — воскликнула Аврелия.

Молодая девушка выпрямилась во весь рост. Она не могла сидеть. Слезы высохли, а пылающий взгляд ее говорил об оскорблении отвергнутой любви… В ней проснулась вся ее гордость, все ее патрицианское самолюбие.

— Вот, Вибий, — произнесла она через несколько минут, — вот что произошло между мной и Веспасианом. Я уже говорила, что он молится тому же Богу, в которого верует и Флавия Домицилла, а когда я заметила, как встретили его на форуме христиане, у меня сомнений уже не было. Я не знала, что мне делать, я не понимала, надеяться ли мне еще или надежды уже исчезли. Я боялась… И я дала себе слово во что бы то ни стало расспросить Веспасиана обо всем. Я решилась узнать от него все, что касается нас обоих, что так опасно для него и для того высокого положения, которое для нас предназначено. И вот вчера он пришел сюда… До сих пор я с ним не могла говорить по душе, по сердцу, так как мы все время при других виделись… Он был весел, радостен и старался показать мне все свое внимание, всю нежность… Он жал мне руки, говорил мне ласковые слова, хвалил за доброту и благородство и благодарил меня…

«Дорогой Веспасиан! — сказала я. — За что ты меня хвалишь? То, что я сделала для Цецилии, ведь это так просто! За что, почему ты меня благодаришь?»

При этом вопросе Веспасиан посмотрел на меня с удивлением.

«Дорогая Аврелия! — ответил он не колеблясь. — Ты не знаешь, с каким чувством она прославляла нашего Бога и как молилась о спасении наших братьев…»

«Вашего Бога! Ваших братьев! Дорогой Веспасиан, что же все это значит? У тебя другой Бог? Не такой, как мои боги?… А разве я не сестра тебе больше?»

«Я христианин, дорогая сестра, — ответил мне Веспасиан. — Та самая Флавия Домицилла, которая наставляла в этой святой вере моих отца и мать, не могла забыть и меня…»

«О, она и меня не забыла, — возразила я с иронией, — но, клянусь Юпитером, не по ее вине я еще до сих пор не еврейка, как ты…»

«Аврелия, Аврелия! — печально заметил Веспасиан. — К чему ты призываешь Юпитера? К несчастью? Да, к несчастью, ты еще нехристианка, но ты достойна этого… Если меня не обманывает мое сердце, ты несомненно будешь христианкой…»

«Перестань шутить, дорогой Веспасиан! Я не думаю, чтобы ты потерял разум! Ты ответишь на мой вопрос?»

«Да, если это не будет противоречить моей религии».

«Скажи, что тебя привлекает к христианам? Одна религия?»

«Да, одна религия…»

«И только? В таком случае тебе ее следует бросить для меня…»

Аврелия прервала свой рассказ и обратилась к Вибию Криспу, который, ничем не нарушая настроения своей воспитанницы, сидел и слушал ее с большим вниманием.

— Видишь, Вибий, я поставила ему вопрос ясно, но очень опечалилась потом, увидя, как он разволновался.

«Как? Неужели моя Аврелия этого от меня требует?» — вскричал он.

«Ведь ты цезарь, Веспасиан, а я твоя невеста», — заметила я.

«Аврелия! Люби меня так, как я люблю тебя», — горячо сказал Веспасиан.

«Неужели ты в этом сомневаешься?»

«Уверуй, Аврелия, уверуй вместо того, чтобы от меня требовать жертвы!»

«Мне кажется, дорогой Веспасиан, — сказала я, — что мы поменялись ролями. Все это тебя касается, а не меня… Ты должен пожертвовать своей религией для меня…»

«О! — сказал он. — Я теперь вижу, что тебя смущает! Ты думаешь о том, что я не могу быть христианином и наследником престола? Но что же из этого?»

«Как что из этого? Ведь можно быть лишь чем-нибудь одним: или наследником, или христианином…»

«И я остаюсь христианином…»

«Правда? — воскликнула я с сомнением. — Ты серьезно говоришь?»

«Серьезно, и очень серьезно!» — радостно ответил Веспасиан.

«Ты так же серьезно хочешь и того, чтобы твоя невеста не могла быть твоей женой?… Тебя и это радует?»

«Ты жестока!»

Молодая девушка остановилась, чтобы по лицу Вибия проверить впечатление от своего рассказа. Вибий был спокоен.

Она тяжело вздохнула и продолжала:

— Я ждала этого, я убеждена была, что иных ответов от Веспасиана я не получу. Но у него столько души выразилось в голосе, когда он мне сказал, что я жестока; он бросил на меня столь нежный взгляд, что я уже считала победу за собой. Я подошла к нему. Он взял меня за руки, целовал их и давал мне самые нежные имена…

«Веспасиан! — ответила я. — Я не оставлю тебя, что бы с тобой ни случилось».