Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Майк в конечном счете решил перейти на кокаин, Джон же не собирался следовать его примеру. Я определенно не хотела, чтобы Джон втягивался в подобный бизнес, как не хотела быть причастной к выходкам своего брата. Очень быстро дела стали принимать пугающий оборот. Люди на кухне у Майка с Джоном делили огромные кучи кокаина на дорожки, а я пыталась учиться и делала вид, что ничего не происходит. Майк купил рыжего ротвейлера, дал ему кличку Сабля. Однажды эта гладкошерстная молодая собака слизала приличную горсть кокаина с кофейного столика и просто взбесилась. Я испугалась, а всем остальным, судя по всему, это показалось смешным. У входной двери могли стоять дробовики, а в гостиной лежать какие-то незнакомцы. Без сознания.

Мой брат превратился в совершенно незнакомого мне человека. У него случались передозы, и он отрубался у меня, в маленькой халупе с двумя спальнями, которую мы с соседкой снимали возле колледжа. Нам с ней приходилось в прямом смысле слова всю ночь таскать его по крошечной гостиной, чтобы он оставался в сознании. Дальше – больше. Он попадал в аварии, его арестовывала полиция, несколько раз его госпитализировали, потом снова начались приводы – так продолжалось, пока в конечном счете он не попался ФБР. Взяли его в отеле, где он остановился, въехав в штат Нью-Йорк, за день до Рождества. В Нью-Йорке законы были гораздо жестче, а у Майка нашли несколько килограммов кокаина. Арест ФБР транслировали по телевидению в прямом эфире, а потом Майка поместили в государственную тюрьму Аттика[71], ему грозил срок от пятнадцати лет до пожизненного.

Нашей семье вдруг стали угрожать люди, которые очень не хотели, чтобы Майк рассказывал, на кого он работал, а также люди, которые очень хотели получить от него эту информацию. В обоих случаях последствия обещали быть крайне неприятными. Он же в это время благополучно обустраивался в тюрьме. Он стал своего рода секретарем для тех, кто хотел писать письма своим любимым. Он пишет отличные стихи, а еще у него совершенно невероятный, потрясающий почерк под стать его поэтической натуре. Сейчас он артист разговорного жанра и работает с продюсером Rolling Stones. Но это сейчас.

В ту пору он был просто мальчишкой, который в семнадцать ушел служить в ВВС, где, будучи механиком, обслуживал реактивный самолет командира экипажа на базе ВВС неподалеку от Довера. Там, куда в пустых ракетах доставляли обезглавленные тела наших солдат, воевавших во Вьетнаме. Вьетконг[72] обезглавливал или отрезал уши – на случай, если вы не знали, какие бывали трофеи на этой войне.

Однажды во время службы Майк ремонтировал машину, стоя на гидравлическом подъемнике, а когда спрыгнул, зацепился обручальным кольцом за фиксатор, и ему оторвало палец. В итоге он очутился в палате для ампутантов, куда поступали ветераны войны во Вьетнаме, заработал гангрену и чуть не потерял всю кисть и часть руки в придачу. Он слишком много там повидал. Парни курили марихуану и подсаживались на героин, чтобы избавиться от колоссальных фантомных болей, которые неотступно их преследовали. Там он впервые познакомился с миром наркотиков. Как мне кажется, именно там изменилась его жизнь: из деревенского мальчишки с типичными американскими идеалами он превратился в парня, очутившегося в Аттике.

Жизнь так устроена: она отвечает на наши вопросы и кое-чему учит нас, пока мы учим других.

Когда же через несколько лет он наконец вышел на свободу, ему пришлось еще десять лет отбыть условно. Тогда-то он и переехал в Лос-Анджелес, где стал жить со мной. Я только начинала работать в кино, и мы только что закончили «Вспомнить все». Майк бы с радостью взялся за какую-нибудь работу, но никто не хотел нанимать бывшего заключенного. Он свое отсидел, и это были ужасные годы в ужасном месте. А что теперь? Жизнь его была полностью разрушена. Ему было уже не расплатиться по счетам. А счета все росли, и так продолжалось до бесконечности. Люди от этого сходят с ума. Я столько раз видела, как он пытается завязать, причем у него получалось, он так старался быть хорошим парнем. А потом все снова разваливалось. Мол, зачем все это? Кто будет уважать такого человека? Сейчас-то он на коне, готовится к выпуску альбома и снимает фильм в Бразилии. Его альбом – не только о нем, но и о других вроде него. Это красивая и важная работа. Вот только хватит ли ее, чтобы расплатиться за прошлые прегрешения? Позволит ему общество? Сможет ли он заново обрести себя как человек, как мужчина?

Мой отец никогда не переставал любить его или работать с ним, верить в него. Думаю, так поступают хорошие люди. Они растут и учатся.