Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Я так долго шла к этому проекту, что в полной мере изучила свою героиню и опасность, сопряженную с этой ролью. Когда я приступила к работе, я была готова играть Кэтрин Трэмелл. А теперь мне снова бросили вызов.

Можно сказать, что эта роль была для меня максимальным погружением в изучение собственной темной стороны. Это пугало. За время производства картины я трижды ходила во сне, дважды просыпалась полностью одетой в своей машине в гараже. Меня мучали омерзительные кошмары.

Во время съемок открывающей сцены с нанесением колотых ударов в какой-то момент раздался крик «снято!», а актер не отреагировал. Он просто лежал на земле без сознания. Я начала паниковать, решила, что нож для колки льда с выдвижным острием не сложился обратно и я действительно убила его. Мне стало дурно от ярости этой сцены вкупе с криками режиссера «бей его, бей сильнее!» и «больше крови, больше крови!», пока лежащий под кроватью парень активно накачивал искусственную кровь и стрелял ею через накладную грудь моего партнера. Меня тошнило. Я встала, уверенная, что сейчас потеряю сознание.

Судя по всему, я столько раз ударила актера в грудь, что он отключился. Я была в ужасе и при этом голая, вся в искусственной крови. А теперь еще и это. Казалось, в этом фильме я подошла к самому краю.

После съемок я рассказала Полу, какие варианты предложил Марти. Разумеется, он категорически отрицал, что я могу сделать хоть какой-то выбор. Я была всего лишь актрисой, всего лишь женщиной, какой тут выбор?

Но выбор у меня был. Так что я подумала и решила оставить сцену в фильме. Почему? Потому что она была правильной для фильма и для героини и потому что, в конце концов, я в ней снялась.

Кстати, вы, наверное, не помните, но на афише рядом с именем Майкла Дугласа не было моего имени.

Можно сказать, что эта роль была для меня максимальным погружением в изучение собственной темной стороны. Это пугало.

Моя семья в тот момент переживала смерть Дяди Бинера, и на премьере никого из моих не было, так что со мной пошла Фэй Данауэй[116]. Она знала, что делать. Вокруг фильма было столько безумной шумихи, что премьерный показ организовали на киностудии, а не в большом кинотеатре – было просто невозможно контролировать толпу. Мы были в огромном зале. Когда фильм закончился, наступила абсолютная тишина. Фэй схватила меня за руку и прошептала: «Не двигайся», и я не двинулась. Не двинулся и Майкл, сидящий в кресле передо мной. Он посмотрел налево и направо, на продюсеров и на Пола. Наконец, казалось, целую вечность спустя, толпа начала визжать и аплодировать. «Что теперь?» – спросила я Фэй, и она ответила: «А теперь ты большая звезда, и они все могут поцеловать тебя в задницу».

«Основной инстинкт» стал моим восемнадцатым фильмом. Долгие годы я билась, играя в паршивых кинолентах и средненьких телепроектах в те дни, когда телевидение вовсе не правило миром. Мне было тридцать два, когда я получила эту работу. Я сказала своему агенту, что, если он сможет протолкнуть меня за дверь, роль я получу. Я знала, что это последний шанс – я становилась слишком старой для бизнеса, в который еще толком не попала. Мне нужен был прорыв.

Только когда мы повезли фильм в Канны, Майкл выяснил, что я уже снималась во всех этих дрянных фильмах. Он встал и сказал прекрасный тост в мою честь. Потрясающий момент. На мне был пляжный сарафан вместо вечернего платья – в тот день какие-то люди вломились в мой номер и украли вещи Шэрон Стоун. Я была звездой без денег на новую одежду. Добро пожаловать в Голливуд, милочка. Я поднялась наверх в этом отеле-ресторане и долго просидела над унитазом – меня сотрясали рвотные спазмы. Мой друг Шеп набрал мне холодную ванну, заставил опустить туда ступни, рассказал о новых правилах моей жизни, о том, что значит быть знаменитой, и дал мне «Валиум»[117].

Невидимка

Когда я получила роль в «Основном инстинкте», мне велели прийти на встречу с Полом Верховеном и еще несколькими людьми из компании, которая будет заниматься производством фильма. Я нервничала, трепетала от восторга и едва слышала, что мне говорят.

С Полом мы встретились в офисе компании в Голливуде, поздоровались со всеми, кто попался нам по пути, заполнили кое-какие бумаги и отправились на встречу с линейным продюсером – пожилым и каким-то скользким типом, сидевшим в захламленном кабинете. Он закрыл дверь, сел и сказал: «Ты была не первым нашим вариантом, Карен. Нет, ты даже не вторая и не третья кандидатура на эту роль. Ты только тринадцатая из тех, кого мы рассматривали для участия в фильме».

Он постоянно звал меня Карен – все то время, что мы снимали фильм, и на этапе постпродакшена тоже.

Я ушла с той встречи в полном раздрае и была настолько расстроена, что села в машину, врубила рэп на полную громкость, дала задний ход и въехала в фуру, припаркованную в трех футах за мной.