Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Мурчисон в своем отчете о силурийской и более молодых системах обсуждает рыб, найденных в древнем красном песчанике[453]. Примечательны раннедевонские бесчелюстные, Agnatha, голова которых была покрыта панцирем, особенно ярко выраженным у Cephalaspis lyelli (рис. 9.5). Показанный на рисунке экземпляр – из коллекции Чарлза Лайеля. В нижнедевонских породах наблюдается множество разных видов рыб: плакодермы, Placodermi, костные рыбы, Osteichthyes, и двоякодышащие (подкласс Dipnoi из класса лопастеперых рыб, Sarcopterigii). У двоякодышащих в сухие периоды, когда они зарываются в ил, чтобы выжить, плавательный пузырь выполняет функцию легких и позволяет им дышать воздухом. Класс лопастеперые рыбы включает двоякодышащих, а также предков тетрапод, которые, передвигаясь при помощи плавников, представлявших собой мускулистые лопасти с внутренним скелетом, расширили свою территорию обитания и стали первыми позвоночными, отважившимися выйти из океанов на сушу. Тетраподы, четвероногие обитатели суши, – это надкласс позвоночных животных, древнейшие представители которого являются предками всех ныне живущих позвоночных со специализированными конечностями для локомоции.


Рис. 9.5. Cephalaspis lyelli из нижнедевонского древнего красного песчаника (Murchison, 1839, plate I)


Девон был не только «эпохой рыб», но и эпохой наземных растений, которые появились в силурийском периоде. Палеонтологи находят их в огромных количествах в палеонтологической летописи девона. Папоротники, хвощи и первые семенные растения колонизировали сушу и формировали древнейшие леса. Впервые на земной тверди появились почвы, причем многие из них были богаты кислородом, поэтому многие отложения девонского периода имеют красный цвет, включая древний красный песчаник.

Хотя в этом периоде прослеживается расцвет рыб и выход живых существ на континенты, в палеонтологической летописи появляются и еще более сложные и разнообразные организмы. Подобные находки не указывают на прямолинейное развитие жизни. Наоборот, как отмечали многие исследователи[454], за время с палеозоя до кайнозоя произошло пять массовых вымираний, в результате которых исчезло значительное число видов. Аналогия с ветвистым деревом может не охватывать разнообразие, формировавшееся после вымирания, поскольку многие линии, возможно, заняли вновь созданные ниши и могли происходить эксперименты с различными анатомическими формами. Некоторые из подобных экспериментальных форм оказались неудачными и были не способны сохраниться.

В середине позднего девона произошло второе массовое вымирание фауны – хангенбергское событие, – в результате которого исчезла половина родов морских животных, в том числе позвоночных, аммонитов и трилобитов, и некоторые из первых наземных животных. Виды граптолитов вымерли в конце раннего девона еще до первого появления и расцвета аммонитов. Хангенбергское событие вымирания, согласно последним данным, состояло не из одной стадии, а включало до двадцати эпизодов[455]. По мнению палеонтологов, вымирание фауны в этом периоде стало результатом изменения окружающей среды и глобального климата, когда уровень моря неоднократно поднимался и опускался, а температуры циклически быстро менялись с теплых на холодные. В частности, в результате наступления моря на сушу в периоды потепления известняковые рифы после наводнений покрывались бедными кислородом обломочными осадками (песками, глинами и галькой), что приводило к гибели кораллов и других обитателей рифов.

Каменноугольный период, 358,9–298,9 млн лет назад

Каменноугольный период, охватывающий 60 млн лет, известен как первый значительный период формирования угля на Земле и состоит из двух подпериодов, миссисипского и пенсильванского, в каждом из которых выделяют три эпохи – раннюю, среднюю и позднюю (соответствующие нижнему, среднему и верхнему отделам каменноугольной системы). В рамках миссисипского подпериода выделяют три века (соответствующие ярусам системы) и четыре века внутри пенсильванского подпериода, для которого характерны залежи угля[456]. Подразделения каменноугольного периода устанавливают по морским организмам – конодонтам, аммонитам, брахиоподам и фораминиферам, в том числе бентосным (живущих на дне или в мелководных морских осадках) фузулинидам (вымерший отряд фораминифер). Фузулиниды, впервые появившиеся в раннем карбоне, – это крошечные, размером с зернышко, фораминиферы, которые являются важным руководящим ископаемым для корреляции толщ и пластов. Руководящие ископаемые используются в стратиграфии, потому что они обитали на протяжении относительно короткого времени в обширных зонах и быстро менялись и эволюционировали.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука