Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Отниел Чарлз Марш был сторонником дарвинизма, и ему удалось, благодаря своим достижениям, обеспечить поддержку дарвиновской теории и предоставить экземпляры, заполняющие пробелы в палеонтологической летописи. Марш в 1862 и 1865 гг. встречался с Дарвином в Англии. В 1875 г. Марш подробно описал полученные им данные о зубатых птицах, Odontornithes[323], а два года спустя, в 1877-м, он предложил теорию, согласно которой птицы произошли от динозавров; статья с изложением теории была опубликована в 1883 г.[324]. Эдвард Дринкер Коуп был неоламаркистом: он считал, что эволюция носит линейный характер и приобретенные признаки передаются потомкам.

Гены, ДНК и количественная биология

Грегор Мендель (1822–1884), основоположник генетики, изучал изменения организмов (на растениях гороха), обусловленные признаками, связанными с независимыми единицами наследственности. Мендель описал передачу наследственных признаков, изучая единицы наследственности, названные впоследствии генами, и сформулировал законы наследственности[325]. Дарвин разработал теорию естественного отбора, ничего не зная о генах. Термин «ген» и его определение предложил датский ботаник Вильгельм Иогансен только в 1909 г.[326]. Однако за сорок лет до этого, в 1869 г., шведский физиолог Иоганн Фридрих Мишер (1844–1895) впервые выделил ДНК[327]. Мишер изучал лейкоциты и выделил из их ядер новое вещество, не относящееся ни к белкам, ни к липидам (классу органических веществ, содержащих остатки жирных кислот), которое он назвал нуклеином и которое впоследствии было названо дезоксирибонуклеиновой кислотой (ДНК). Мишер даже не представлял, что это вещество может иметь какое-то отношение к наследственности. Тот факт, что ДНК является носителем генетической информации и структурным элементом хромосом, был установлен лишь в 1944 г. канадско-американским молекулярным биологом Освальдом Эйвери[328]. Американский биолог Джеймс Уотсон и английский физик Фрэнсис Крик стали знаменитыми благодаря открытию в 1953 г. структуры ДНК – двойной спирали, – что позволило сделать предположения о механизме репликации генов[329]. Их фраза стала знаменитой: «Мы вполне отдаем себе отчет в том, что установленное нами специфическое спаривание непосредственно указывает на возможный механизм копирования вещества наследственности»[330][331]. Молекула ДНК состоит из двух очень длинных цепочек, образованных из структурных элементов (мономеров) – нуклеотидов – четырех видов. Нуклеотиды содержат остатки сахара (дезоксирибозы), фосфорной кислоты и одно из четырех азотистых оснований: аденин (А), цитозин (C), гуанин (G) и тимин (Т). Нуклеотидные последовательности определяют создание белков в результате множества возможных сочетаний и комбинаций.

ДНК предоставляет дополнительные доказательства эволюционного процесса. Виды, чьи предки разошлись ранее в далеком прошлом, имеют больше различий в ДНК в результате мутаций и рекомбинации («перетасовывания» аллелей разных генов во время мейоза (деления клетки), чем генетически более близкие виды, расположенные на эволюционном древе. Ученые говорят о молекулярных часах – концепция впервые предложена американским биохимиком Лайнусом Полингом и французским биологом Эмилем Цукеркандлем в 1962 г., – методе оценки по мутациям генов, позволяющем определить, насколько далеко разошлись виды друг от друга в эволюционном смысле. Скорости молекулярных часов отличаются у разных видов.

В 1959 г., через сто лет после публикации революционной работы Дарвина, теория эволюции получила дальнейшую поддержку в виде открытий в сфере молекулярной биологии. Исследователи выяснили, что белки гемоглобин и миоглобин похожи у всех организмов, и можно определить последовательность их аминокислот, что придало еще больше веса идее об общем предке. На основании этих открытий биологи разработали, исходя из информации о конкретных видах, генеалогическое древо (филогенетическое древо) генов этих двух белков, показывающее взаимосвязь организмов друг с другом[332]. Эта работа подтвердила существование трех доменов живых организмов – археи, истинные бактерии и эукариоты, – которые уже были выделены на основании изучения окаменелостей и анатомии. В наши дни ученые используют для подобных целей и другие молекулы, такие, например, как цитохром c.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука