Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011

     Навеки со мною
ты будешь, дружок,
а все остальное —
что слезы в снежок!
     Прощаясь навеки,
ее утешал
и мокрые веки
ее осушал.
     Вкус помню поныне
и снега, и слез,
да в легком помине
себя не донес.

Березка

     Опушит березку стужа —
кружевна, да холодна.
     Для меня картину ту же
представляешь ты одна.
     Знаю, что в мою угрозу
ты поверишь черта с два,
но березу по морозу
изрубили на дрова,
ох, и жаркие дрова!

Табор

     Вдоль ручья широкой далью
пробежал закат босой.
     По траве роса печалью,
по лицу печаль росой.
     Что ли голубь голубице
не по воркованию?
     Не успели полюбиться —
время расставанию.
     Не расти, трава, высокой —
табор всю повытопчет.
     Не бывай, любовь, глубокой —
сердце грустью вытечет.

Ветер

     Ветер к осени сколь ни резвее,
только мыслей моих не развеет,
не навеет мне сладких снов,
не подскажет мне верных слов,
не шепнет их моей подруге —
у ветра холодные руки.

Ряженые

     Жизнью недолгою
вечной дорогою
к Золушке маленькой
идут
пьяные карлики
Пьеро и Арлекин,
цветочек аленький
несут.
     Чтоб сокровенные мечты
не заплутали в сказке —
носите Золушкам цветы
и не носите маски!

Страда

     Поле сеяно не по-ровнышку —
здесь по камушку, там по зернышку.
     Перепало, знать, и воробышку,
и воробушку, и зверенышку.
     За короткое лето севера
что поспеет с того подзола-то —
будет краше узора-серебра
и дороже червонного золота.
     Как засвищет вьюга-соловушка,
буду рад я не пышным оладушкам —
на подушке твоя головушка,
на плече моем будет рядышком.

Похороны

     Мухи таракана
хоронили,
вшестером несли,
да уронили!
     Таракан ушиб
три колена:
– Чтоб на вас на мух
да холера,
чтобы руки-ноги
отсохли!..
     С перепугу мухи
подохли.
     Таракан сидит,
слезы ронит:
– Кто теперь меня
похоронит?!

Яблоко

     Блюдце голубое,
яйцо золотое,
серебряное сито.
     Белою росою,
розовой зарею
яблоко умыто.
     Это на родины,
это на крестины,
это на венчание,
это на прощание.

Новосибирск..1966–1970

Зимние тетради

I. Посещения

Юрию Кононенко

Всю ту морозную, снежную и ветреную зиму я обитал у тебя в мастерской.

Будни занимала служба, а досуги коротались как придется.

В гостях бывали редко. Иногда нас посещали друзья и женщины, но чаще – грезы.

Живые подробности той поры стали забываться, но стихи остались, и вот некоторые – тебе и другим на память.

Слух напрягается

в непроглядности

вьюг и ночей.