Автор и герой в эстетическом событии

⁸ В XIX веке, – а это эпоха расцвета позитивного знания, – эстетика вошла в полосу глубокого кризиса: возник соблазн рассматривать науку об искусстве в одном ряду с науками, основанными на наблюдении. Представление об эстетике как единой дисциплине, принадлежащей целостной философской системе, было поколеблено; одним из направлений распада философской эстетики стал так называемый эстетический материализм, которому эстетическая форма представлялась вторичной по отношению к материальной основе искусства, а также к цели и техническим средствам, если речь идет об искусствах прикладных. Представителями этого направления выступали художники, критики и искусствоведы, стоявшие в той или иной степени близости к непосредственной художественной практике и не причастные области чисто философского умозрения. Данная традиция восходит к основоположнику так называемый «филологического метода» К.Ф. фон Румору (1785–1843); к ней относят архитектора Г. Земпера (1803–1879), а также в какой-то мере композитора Э. Ганслика (1825–1904) и скульптора А. Гильдебранда. В связи с предысторией такого рода воззрений см.: Schlosser J. Die Kunstliteratur. Ein Handbuch zur Quellenkunde der neueren Kunstgeschichte. Wien, 1924. S. 578 и далее.

⁹ Бахтин намекает на одну из программных для русского формализма работ – на статью Б. Эйхенбаума «Как сделана “Шинель” Гоголя».

¹⁰ Здесь можно усмотреть скрытую полемику Бахтина с музыкальной эстетикой Э. Ганслика. Ганслик отстаивал представление о специфически «музыкальном» характере содержания (равно как формы и материала) музыкального произведения: «Музыка состоит из звуковых последований, звуковых форм, не имеющих содержания, отличного от них самих» (Ганслик Э. О музыкально-прекрасном. Указ. изд. С. 170). При этом Ганслик отвергал расхожее мнение, согласно которому музыка воспроизводит человеческие чувства и вызывает у слушателя соответствующее настроение. Такого рода воздействие музыки Ганслик называл «моральным» и полагал, что его сила «возрастает с грубостью умственной и нравственной» (там же. С. 136). Этим «грубым аффектам дикаря» мыслитель-композитор противопоставлял отрешенное созерцание профессионалом чисто музыкального аспекта произведения, – только такое созерцание, по его мнению, имеет подлинно эстетическую природу. Бахтин же, рассуждая о музыке, остается верным своей идее единства эстетического и этического (ИО, ФП, АГ).

¹¹ «Эстетический объект» — термин «философии искусства» Б. Христиансена, который Бахтин берет на вооружение в СМФ. Он переосмысливает этот термин в духе своей эстетики, связав его природу с «событийностью» и тем самым противопоставляя «внешнему произведению» в его материальной вещественности. Ср. с различением у Христиансена «внешнего произведения искусства» («глыбы мрамора», «раскрашенного полотна» и т. п.) и «настоящего объекта эстетического суждения», – объекта, возникающего в воспринимающем сознании и различного в случае разных наблюдателей (Христиансен Б. Философия искусства. Указ. изд. С. 42). Как у Христиансена, так и у Бахтина «эстетический объект», в отличие от «внешнего» произведения, есть ценностная категория.

¹² См. прим. 51 и 52 к ФП. Ради восполнения истории бахтинского термина «архитектоника» укажем здесь на то, что этим понятием в своем учении о художественном произведении активно пользовался А. Гильдебранд. Различая «форму воздействия» от «формы бытия», Гильдебранд утверждал, что «форма воздействия» конструируется художником на основе природных форм через их «архитектоническое» упорядочение; «архитектонический строй» произведения организуется творцом в расчете на созерцателя (Гильдебранд А. Проблема формы в изобразительном искусстве. Указ. изд. Разд. II: «Форма и воздействие»). Бахтинский термин «архитектоника» из СМФ восходит к представлениям об «архитектонически» организованном «бытии-событии» ФП, а также к ситуации общения автора и героя в АГ.

¹³ Ср. в прим. 132 к АГ бахтинское суждение об «импрессивной эстетике». Связывая с «впечатлением» лишь такой аспект произведения, как «композиция» (противопоставляя «композиции» понятие «эстетического объекта»), Бахтин тем самым отмежевывается от «эстетики впечатления».

¹⁴ Quaternio terminorum — учетверение терминов (латин.). Так в формальной логике обозначается ошибка, состоящая в появлении в умозаключении четвертого термина, что происходит при употреблении термина в двойном значении.

¹⁵ В 40-е годы Бахтин – сложившийся теоретик романного жанра – принципиально противопоставляет роман эпосу (см.: ЭР, 1941 г.).

¹⁶ Основы теории «архитектонических форм» заложены Бахтиным в АГ.

¹⁷ О значении темы для построения произведения говорится в работе В. Жирмунского «Задачи поэтики».