Автор Исландии

Городок состоял из ленты домов, полукольцом окружившей оконечность длинного узкого фьорда, в конце слегка изогнувшегося: вид на море загораживала гора. Кажется, это место мало изменилось по сравнению с тем, каким я запомнил его. На первый взгляд все было таким, как раньше, кроме шрифта на придорожной табличке у последней горки: «Добро пожаловать во Фьёрд». Спасибо и на этом. Чуть поодаль от дороги бежала речка, мелкая, как и раньше, и делила городок надвое; она протекала под красивым старым мостом и впадала в Пруд, отделенный от самого фьорда узкой косой, на которой стояли лучшие дома. Там возвышалась Синяя церковь, а справа за мостом – большая просторная Школа и маленькая трехэтажная Гостиница. Чуть поближе к устью фьорда, к югу: дымовая труба, площадка для выгрузки рыбы и причал. В порту – ни лодочки, а из трубы – этот восхитительный аромат – и теплому южному ветерку выпадала задача перенести его прямо через фьорд.

Первый депутат Южной Фьярдасислы, Тоураринн Йоунссон, вышел из магазина на тротуар (это заняло у него некоторое время) и собрался было поздороваться со мной, сказать мне: «Добро пожаловать в наш округ»; казалось, он узнал меня, он обратился ко мне на «вы». Так вежливо ко мне обращались в последний раз лет сто назад. Я спросил его, не сдается ли у них жилье, комната. Конечно, он ничегошеньки не знал. Сам он жил в Гостинице, а столовался каждый вечер у женщины по имени Рикка, у которой были самые толстые в стране ляжки и ноги настолько больные, что стряпала она сидя. По крайней мере, насколько мне было известно. Однако старый депутат посоветовал мне местную газету, которая до сих пор выходила во Фьёрде по пятницам и называлась «Восточнофьордовец». Потом он решил пригласить меня в Гостиницу на обед, познакомить с интересным человеком – агрономом Баурдом Магнуссоном. «К нам ведь нечасто писатели заглядывают». Он говорил как местный – хотя на самом деле проводил здесь полмесяца в году. Я снова взглянул на склон горы над городом. Казалось, все эти люди пристально следили за нами. Одеты они были броско. «Что это за люди?» – спросил я депутата, указывая на гору. «Что? Какие люди?» – не понял старец и вытер мертвенно-прозрачный пот с белоснежного лба белым платком с голубой вышивкой. Худощавая женщина в полинявшей вуали вышла из кооператива с авоськой в руках: там лежал треугольный пакет молока и два пожилых яблока. «Здравствуй, Роуса, дорогая», – сказал старик дружелюбным, но весьма покровительственным тоном. Я задал ей тот же вопрос, что и ему, но она тоже не видела на горе людей, так что я как можно скорее сменил тему и спросил ее, не сдается ли где-нибудь комната. Она посоветовала мне поговорить с Маггой Морской из большого белого дома у Площадки.

Я поблагодарил обоих и скрылся в магазине. У меня екнуло сердце при виде всех этих консервных банок, расставленных пирамидами вдоль всех стен, подобно новомодным произведениям искусства. Я уже и забыл эту консервную эпоху. Местная газета лежала стопкой на прилавке, довольно-таки красиво отпечатанная в черно-белой гамме. Я попросил экземпляр – но денег у меня, конечно же, не было. Продавщица была молодая, толстая, гнилозубая и абсолютно непоколебимая. «Нет, тем, кто не из города, мы в кредит не отпускаем». Единственное, что мне пришло в голову, – записать эту газетенку на счет Хроульва из Хельской долины. Она недоверчиво посмотрела на меня: «Ты у него живешь?» – Ей это, судя по всему, показалось маловероятным. Но все-таки мне удалось уговорить ее отыскать его в книге счетов. «Я вот смотрю, ему счет уже закрыли». Меня выручил Йоуи: пришел вразвалочку в своей американской одежде на манер Мао и чешской обуви на манер Дао: денимовой куртке, застегнутой до горла, широких джинсах и галошах, которые истончились настолько, что его шаги были неслышны. Я спросил его, можно ли записать на его счет покупку газеты. «А почему бы и нет?»

От этого скучного четырехлистника не было никакого проку. Видимо, депутат вообще ничегошеньки не знал. Одни сплошные новости о лове селедки. «Самое скверное лето с 44-го года». Частных объявлений там было всего два. Первое можно было с натяжкой отнести к рубрике «Недвижимость»: «Уже свободно: комната на борту судна “Йоун Кристьянссон ФЙ-213”». А второе принадлежало парикмахеру Херманну: «Отросли волосы?»

Кстати, они у меня и впрямь отросли.

Старый депутат направился в Гостиницу. Передвигался он с трудом. Я тихонько выругал его и обогнал у моста. Он хотел пригласить меня на ужин. У этой Рикки. «Она живет в “Хаммерсхой”. Это красный дом вон там, и под окнами красивая рябина», – сказал он, указывая назад за речку. И вот я вспомнил, что в этом городке каждый дом носил какое-нибудь имя, – а еще вспомнил, что денег у меня нет, и принял приглашение. Но потом вспомнил, что питаться мне не нужно, и хотел было отказаться, но не стал.