Авторское кино

Девушка вскрикнула и проснулась одновременно с пронзительно громким раскатом утреннего грома. Настолько мощным, что, казалось, сердитое небо упиралось прямо в крышу этого старого, сельского дома. Корнелия вытерла тонкой рукой холодный пот со лба и убрала назад прилипшие к лицу волосы. Дом стоял беззвучно, словно до смерти напуганное бушующей стихией живое существо. Ни скрипа, ни голосов, ни, даже, самого тихого шороха. Только рычащая и зло стонущая стихия за окном, бросающая звонкие копья капель в старый фасад и в мутные стекла. Взгляд девушки скользнул по подоконнику и замер на предмете, который на нем лежал. По спине жены режиссера пробежал холодок, а тело моментально покрылось мурашками. На фоне стекла, заливаемого с уличной стороны каскадом дождя, лежал еще один орех. Встревоженная девушка подошла к окну и удивленно посмотрела на неожиданную находку. Рядом с орехом виднелись четкие следы грязных кошачьих лап. Рука разломила орех со следами старой, запекшейся крови, и из него на ладони девушки упали маленькая, свернутая записка и затертый значок СС «Череп и кости». Почерк в испачканной кровью записке был быстрым и кривым, он настолько отличался от обычного почерка Доры Миллер, что, казалось, это писал совершенно другой человек.

«Это свершилось. Когда я использовала свой дар, на кухне их было шестеро. Им так и не удалось прикоснуться ко мне. Они не смогли свершить свой чудовищный замысел. Их гадкие, черные сердца взорвались, словно закисшие бомбы, только потому, что я так захотела. На кухне, в крошку разлетелась вся посуда, окно выбило вместе с рамой, со стен осыпалась штукатурка. Теперь мне очень плохо. Из носа и глаз течет кровь, голова раскалывается. Прячусь в сарае. Они уже близко. Они жаждут мести. Прозвучал приказ брать меня живой. Я им не дамся. Я останусь непокорной ни людям, ни злой судьбе. Эта ветхая обитель станет моим монументом…

Дора Миллер 17 лет, 15 августа 1943 года».

В комнату постучали, и Корнелия, вздрогнув всем телом, выронила из рук свою находку. Стук повторился уже более настойчиво. Девушка тихо подошла к двери и прислонилась к ней спиной.

— Кто это?

— Корнелия, это я — Арман. Открой, пожалуйста, дверь…

— Убирайся.

— Корнелия, я не причиню тебе вреда. Пожалуйста, открой…

— Убирайся!

— Не кричи! Дело касается твоей жизни! Да и моей тоже…

— Что ты имеешь в виду?

— Мне не хотелось бы говорить об этом вот так, через закрытую дверь…

— Только так и никак иначе, Арман.

За дверью воцарилась тишина, и девушке даже показалось, что Арман беззвучно ушел. Но, через минуту актер тяжело вздохнул и заговорил снова:

— Я…, я люблю тебя, дорогая Корнелия. Я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел. Как бы я не уважал Лукаша, я больше не могу сносить того, что он делает с тобой. Я больше не могу смотреть, как он губит тебя…

— О чем ты?

Арман не успел договорить. В коридоре, со стороны лестницы, раздался характерный треск и топот стремительно приближающихся ног. За дверью послышались звуки борьбы и ругань. Девушка рывком скинула засов и распахнула дверь. По полу коридора, словно сцепившиеся дворовые коты, катались режиссер Лукаш Чермак и Арман. Актер, явно побеждающий на фоне режиссера в весе и физической форме, отбросил его от себя на метр. И, потирая рукой ссадину на подбородке, схватил Корнелию за руку.

— Мы уезжаем, — сказал, как отрезал, Актер.

— Я никуда с тобой не поеду! — Корнелия попыталась вырваться, но Арманд продолжал упорно тащить ее по коридору.

Оклемавшись, Лукаш Чермак поднялся с пола и со скрипучим криком бросился на своего недруга. На этот раз Арман не стал церемониться и двинул увесистой рукой режиссеру прямо под дых. Лукаш хрипло вдохнул, сгорбившись, отшатнулся назад и упал, держась за живот.

— Как ты посмел! — Корнелия вцепилась свободной рукой в лицо актера и одним рывком оставила на его лице три кровавых полосы.

Арман вскрикнул и, отпустив Корнелию, схватился за лицо руками.

— Дура! Ты — беспросветная дура! — Актер зло посмотрел на свои окровавленные пальцы. — Это все из-за него! Понимаешь, это все он виноват!

— Да? — Корнелия лукаво улыбнулась, демонически захихикала и стала медленно приближаться к Арману. — А может это не он, а дух ведьмы? Может, это милая подружка Дора говорила мне что делать и вела меня. Ты не думал, что это она указывала мне, кто должен жить, а кто умереть?